Форум » Кто такие саами » саами кто они? » Ответить
саами кто они?
Admin: Здесь задаем воросы, ждем ответа.
Ответов - 29, стр:
1 2 All
Вендрю: Начну небольшой рассказ о народе саами. Народ саами - это немногочисленный народ, проживающий на территории государств: Норвегия, Швеция, Финляндия и Россия. В россии проживает около 2000 саамов - самая немногочисленная часть саамского народа. Всего около 40тыс. Остановимся на Кольских саамах. Территория, на которой расселяются саамы России, в административном отношении составляет Мурманскую область (бывший Кольский, а еще раньше - Александровский уезд Архангельской губернии). Административные границы области включают в себя территорию, известную также под названием "Русская Лапландия" или Кольский полуостров. Кольский полуостров является северо-восточным выступом фенно-скандинавского кристаллического массива. Его полуостровное положение обусловливается на севере Баренцевым морем, на востоке горлом Белого моря. Береговая линия полуострова, не отличаясь значительной извилистостью, достигает 1500 километров. Границей (условной) между Баренцевом и Белым морем является мыс Святой Нос, к северо-западу от которого располагается Мурманский берег, и к югу, постепенно заворачивая и принимая северо-западное направление, тянется Терский берег, омываемый Белым морем. Моря, прилегающие к Кольскому полуострову, в гидрологическом отношении сильно отличаются: Баренцево море является теплым морем благодаря влиянию Гольфстрима, вследствие чего имеет незамерзающую береговую зону; Белое море, расположенное южнее, но изолированное от теплых струй Гольфстрима, по своему гидрологическому режиму является более холодным водоемом и оказывается замерзающим на длительный промежуток времени.
Вендрю:
Вендрю: Саамский язык. По языку саамы относятся к западно-финской ветви финно-угорских народов. Называют себя саамы в разных диалектах: саамь, саами, саметь, саамэ, самач, сабмс, самь. Финно-угроведы отводят саамскому языку совершенно особое место внутри группы финно-угорских языков, считая, что в основе его лежит какой-то, неизвестный пока науке, не финно-угорский субстрат, растворившийся затем в поглотившем его финском языке, сообщившем саамскому его финно-угорский характер. Флективность основы, часто соединенная с внешней флексией, настолько распространенное и характерное явление в саамском языке, причем в особенности в кольско-саамском, который в этом отношении ушел далее западно-саамских языков, что буквально трудно найти слова, основа которых во всех случаях оставалась бы неизменной. Даже новейшие заимствования, например, из русского в кольско-саамском языке сплошь и рядом не составляют исключения. Саамскому языку присуща большая конкретность мышления. То, что в русском языке выражается, например, одним словом для всех сходных понятий, в саамском нередко требует двух, трех и даже более разных слов, применяемых то в одном, то в другом, то в третьем и т.д. конкретных случаях. Государственно-территориальная раздробленность саамов наряду с другими факторами оказала сильнейшее влияние на саамский язык. Существует не один, а несколько (не менее шести) саамских языков с резко отличающимися друг от друга диалектами внутри каждого из них: норвежско-саамский (с диалектами Полмак, Карасьок, Каутоксйно и др.), три шведско-саамских языка - Лупе и Пите, Уме и так называемый южно-лопарский, финско-саамскнй (диалект Энаре) и, наконец, кольско-саамский (с диалектами кильдинским, туломским и иокангским).
Вендрю: Саамская письменность. Работа по созданию саамской письменности российских саамов начала проводиться в тридцатые годы, в период так называемого языкового строительства. Первый саамский алфавит был разработан в Институте народов Севера в 1933 г. на латинской основе и содержал 38 букв. В 1936 г. алфавит был переведен на русскую графическую основу. Тогда появились первые саамские буквари 3. Чернякова (1934 г.) и А. Эндюковского (1936 г.). Однако в силу ряда причин общественные функции единого саамского языка в довоенное время не успели определиться. Саамская письменность, просуществовав с 1933 по 1937 год, дальнейшего развития не получила. Исследовательская работа по саамскому языку велась в Институте языка, литературы и истории Карельского филиала АН СССР. Работа по созданию саамской письменности возобновилась в связи с настоятельной необходимостью обеспечить взаимосвязь родного и русского языков в процессе обучения и воспитания детей. В этих целях в 1976 г. при отделе народного образования Мурманского облисполкома была создана инициативная авторская группа. В нее вошли представители русской и саамской интеллигенции. Группа организовала лингвистические экспедиции по местам расселения саамов, на протяжении нескольких лет проводила научно-исследовательскую работу по изучению фонемного состава и теоретических основ саамского языка. Это позволило начать с 1977 года в отдельных школах Мурманской области преподавание саамского языка на устной основе. Новый саамский алфавит (авторы Куруч Р. Д., Антонова А. А., Глухов Б. А.) был утвержден в 1982 г. В этом же году вышел саамский букварь (Антоновой А. А.). Проведенные авторской группой исследования позволяют сделать вывод о богатстве, образности и своеобразии саамского языка. Кольские саамы говорят на четырех диалектах, в каждый из которых входит ряд говоров. В качестве опорного диалекта для создания саамской письменности взят Кильдинский диалект, так как на этом диалекте говорит большинство саамов (говоры кильдинский, ловозерский, варзинский, вороненский). К тому же этот диалект является центральным по своему географическому и экономическому положению и промежуточным (в сравнении с другими диалектами) по составляющим его характерным признакам. Новый саамский алфавит строится на основе русской графики: учитывается настоятельная потребность обеспечить в процессе обучения связь саамского языка с русским, который в силу объективных исторических причин стал для Кольских саамов вторым родным языком. Саамский алфавит содержит 43 буквы. В основу графической системы положен фонематический принцип: наличие определенного знака для фонемы исключает возможность разночтений.
Вендрю: Антропология. За период многовекового общения с различными народами (русскими, карелами, шведами, норвежцами и суоми) саамы утратили свои устойчивые племенные физические черты. Любой из антропологических признаков европейцев встречается у саамов во множестве вариаций, что затрудняет выводы средних данных. Например, цвет волос: черный, русый, темный, светлый, рыжий; глаза: серые, карие, голубые; нос: вогнутый, короткий и широкий, но наряду с этим - прямой, длинный и узкий; цвет лица: белый и смуглый. Тем не менее, можно говорить о некоторых физических свойствах, характерных именно для саамов. Одним из таких является относительно малый рост. По главному указателю саамы относятся к брахицефалам, среднелобы, нос чаще вдавленный, в основном средненосы. Уши и губы средних размеров, глазное отверстие ничем не отличается от русских Севера или карел. Туловище большое и по длине и по ширине, широкие плечи и широкий обхват груди. Длинные руки с длинными пальцами, нормальные ноги. Общий вид крепкий и коренастый. Волосы темно- или светло-русые, глаза прямые сероватого цвета. Цвет кожи белый. По данным Кольской экспедиции 1928 года, средние величины антропологических указателей для кольских саамов составляют: рост (стоя) - 1560 мм, длина руки - 682 мм, длина ног - 715 мм, головной указатель - 83, лицевой указатель - 78, носовой указатель - 71. Заслуживает особого внимания вывод Эско Натанена о том, что современные саамы выше предков, живших 100-300 лет назад. Причиной этого, по-видимому, послужила метизация с русскими и западными соседями. В современных условиях, однако, не это является главным в изменении внешних черт саамов. Хорошо отопленные жилища и прочная теплая обувь и одежда, разнообразная пища и освоение личной гигиены, занятия физкультурой значительно сократили различные заболевания и, следовательно, не могли не способствовать улучшению физического типа саамов России.
Вендрю: Родство. Находясь с древнейших времен в торговых, культурных и военных связях с русскими и скандинавами, саамы рано познакомились с европейской цивилизацией и вместе с принятием христианства усваивали черты социальных установлений соседей, утрачивая самобытные общественные отношения. У саамов нет слова род. Для обозначения своего рода или родни вообще пользуются русским термином, который в произношении саамов звучит "рот", "роот", "руст", "родовой", "ротныкам" или "досельный". По-видимому, при детальном обозначении различных степеней кровного и свойственного родства в сводном термине обозначения родовых отношений не было необходимости. В исторической литературе или государственных актах родовых имен саамов не встречается. Как правило, все саамы, попадавшие в пределы писаной истории, оказываются крещеными и получают при крещении русские имена. Однако в саамском фольклоре встречаются дохристианские, возможно, родовые наименования. Убегающий от врагов старик называется нял-песец; убивающий врагов богатырь называется кйинч от глагола "кий" - следовать, женщины называются "рехпь" - куропатка. Родовые имущественные знаки - тамги имеют особые обозначения, как "вороний глаз", "птичий клюв" и т.д. Возможно, что название тамог является производным от обозначения рода. О существовании у саамов выдающихся богатырей, предводительствующих ими во время нападения врагов, мы также узнаем из саамского фольклора. Обычно это лучшие охотники, необычайно сильные физически и в совершенстве владеющие приемами колдовства, как Лейн, ловозерские братья - богатыри, старик Макар. При женитьбе жену предпочтительно старались даже в близкое к нам время взять в другом селении, что, по-видимому, соответствовало раньше и другому роду. В случае неудачного замужества жена возвращается в род отца, уводя с собой принадлежавших ей оленей. В каждом селении, называемом сийт, имелось родовое божество, покровительствующее всему селению - сейд. Из материалов писцовых книг и различных договорных грамот саамов XVI-XVII веков видно, что дела сийта решались общим собранием из глав семейств. В случае отсутствия главы семьи его мог заменить старший сын. Собрание выбирало старосту, но последнее, несомненно, было вызвано к жизни волею русских властей. Собрание соблюдало территориальные интересы сийта, регулируя отношения с другими сийтами, пользование охотничьими и рыболовными угодьями, давало согласие на поселение в пределах территории сийта чужих людей и несло круговую ответственность за податные сборы. Одним из доказательств некогда бывшего у саамов родового устройства являются тамги - родовые знаки. До недавнего времени каждый глава семьи имел свое так называемое "клеймо", т.е. знак, которым он удостоверял свои полномочия и накладывал на принадлежащее ему имущество. Широкое распространение тамг у бесписьменных народов и их древность, в том числе у саамов, общеизвестны. Внешние формы этих знаков многообразны и могут быть уподоблены множеству предметов. Несомненно, что первоначальной основой тамог было воспроизведение реальных предметов и явлений. В процессе развития изображения упрощались, приобретая условный стиль. Первоначально знаки ставились на предметах родовой собственности. По мере распадения родов на отдельные семьи начинает дробиться тамга, но сохраняя длительное время родовую основу. Практически клеймо изменялось по мере дробления семьи. Выделяя сына, отец давал ему свое клеймо, добавляя обычно, но иногда и отнимая, какую-либо деталь. Клеймо отца, как и дом, наследовал младший сын. Коллективное производство наиболее заметно нашло выражение в охотничьем промысле саамов. Сюда относится ранее охарактеризованная охота на диких оленей при помощи загонов (ангасы) и преследовании по насту; охота на медведя, лося, бобра и волка. Представляя шкуры высокого менового значения, бобры до своего окончательного истребления (первая половина XIX века) продолжали оставаться предметом коллективной охоты и места бобровой охоты являлись заповедником, где могли охотиться лишь сообща или с условием дележа между всем мужским населением сийта. До последнего времени облавы на главного врага стад - волка - устраивались коллективно всем селением. Коллективно же по осени собирали стада и разбивали затем на куски в целях удобства зимней пастьбы. Продукты охотничьего промысла считались общей собственностью и распределялись равномерно между всеми жителями сийта. У лопарей есть и другие интересные правила, касающиеся ловли и охоты: если один охотник ранит дикого оленя или какую-нибудь другую крупную дичь, а другой убьет, то они делят добычу поровну. Было также принято, что пришедший после того, как животное было убито, имел право на долю добычи, хотя сам не принимал участия в охоте. Писатели XVI, XVII и даже XIX веков сообщают немало сведений о сильно развитом у саамов чувстве взаимопомощи, простоте и гостеприимстве. Оно и понятно: капиталистические отношения начинают разъедать саамскую общину особенно сильно со второй половины XIX века; до этого же пережитки первобытнообщинных отношений держались на кровно-родственной основе; окружающие саамов сборщики дани, чиновники и даже попы не могли оказать столь решающего влияния в уничтожении первобытнообщинных пережитков, как окружение капитализма, просачивавшееся внутрь общины и способствовавшее развитию внутриклассового неравенства. В своих этнографических заметках о саамах А. Кастрен так определяет характер русских саамов: "По характеру все лопари сходны друг с другом. Характер у них похож на ручей, воды которого текут тихо и медленно, так что движение их едва уловимо. Встретит ли ручей большую преграду, он отклонится в сторону, но под конец все же достигает своей цели. Таков и характер лопарей: спокойный, мирный, уклончивый; мир его любимое слово, о мире первый у него вопрос, мир для него и прощальное слово, мир для него все. Есть предание, что в Лапландии все по своей наружности обнажено, жалко, бедно, но внутри таится много золота. Едва ли есть сокровища лучше того мирного покоя, которым обладает лопарь". В истории саамов вовсе не встречается указаний на то, что у них когда-либо существовали, как особая общественная категория, военные организаторы или воины. У них не было рабства, не было феодальных отношений и даже сомнительно, чтобы родовые их организации достигали союза племен. Своеобразные условия севера и низкий уровень производительных сил, исключали развитие семейной общины (большой семьи), хотя община территориальная просуществовала вплоть до 1917 года. Сохранению территориальной общины содействовала круговая порука, вводимая среди саамов на выплату дани, позднее - податей. Особенностью территориальной общины было: наряду с признанием общественной собственностью водных, лесных и луговых угодий, право собственности и продажи своего надела или пая в общественном участке, известно еще в XVI-XVII веках. Правительству такой порядок общественной организации гарантировал податную исправность, купцу и промышленнику - возможность приобретения отдельных участков общественных угодий путем договора с обществом. В административном отношении, после секуляризации церковных имуществ, все саамы считались государственными крестьянами и подчинялись чиновнику по крестьянским делам Кольского уезда. В пределах волости каждое крупное селение составляло общество с выборным старостой. Однако все важнейшие дела, затрагивающие интересы селения, решались сходом (суйм). В последние перед революцией 1917 года годы к участию в решении мирских дел, наравне с мужчинами, допускались и женщины-домохозяйки, если не было мужчин. Наибольшим влиянием на сходах пользовались, по понятным причинам, зажиточные жители селений. За нарушение обычаев сход приговаривал виновного к штрафу, отработке, реже - к порке розгами. Наиболее тяжелым наказанием, практиковавшимся в старину за убийство, поджог или крупную кражу имущества, по словам стариков, было протаскивание в прорубь подо льдом; расстояние, через которое протаскивали наказуемого подо льдом, определялось в зависимости от тяжести преступления. Не менее тяжелым наказанием для неуживчивых людей, драчливых или нечистых на руку, было изгнание их из родного селения. Упоминается о наказании за похищение из амбара оленьего мяса в количестве двух туш, которое было применено в 1913 году к сааму в Ловозерском селении: к его лбу привязали оленьи рога, на шею надели колоколец и веревку и за ее конец водили по селению, как вора, насмехаясь над ним. Обычно при разоблачении лица, совершившего кражу оленей, раньше ограничивались штрафом и возмещением стоимости.
Вендрю: Брак и семья. Оригинальным в браке саамов во второй половине ХIХ века было: церемониальный выкуп за невесту, свадебные пиршества и увод невесты в семью жениха. Наряду с этим наблюдались пережитки более ранних брачных отношений, как уход жениха в дом невесты и отработка женихом за жену в доме тестя в течение года. При однообразной и традиционной жизни саамов момент женитьбы являлся одним из самых значительных и поэтому к нему готовятся как родители, так и юноши и девушки задолго до момента брака. Жених ищет невесту, которая была бы красива, здорова, хорошо справлялась с рукоделием и богата. От жениха требуются те же качества, что и от невесты, чтобы он был и красив и здоров и богат и умел пасти оленей, ловить рыбу, охотиться, делать сани, шить сбрую и т.д. Главное богатство жениха и невесты заключалось в принадлежащих им оленях и одежде. При рождении ребенка, если это первенец - мальчик, ему дарится вельшалт, т.е. олень на первенца. Когда у ребенка прорежется зуб, то, независимо от пола, родственник, первым обнаруживший зуб, дарит ребенку на зубок оленью самку, называемую "паньалт", т.е. зубная важенка. Приплод от этих оленей помечается особой меткой и идет с сыновьями при разделе, с девушкой - при выходе ее замуж. Обычай этот был распространен у саамов России повсеместно, так же как у скандинавских. Большинство браков устраивалось в результате взаимной симпатии молодоженов. Немирович-Данченко сообщает, что сваты называют жениха охотником, отца невесты - старым медведем, старым оленем, которого просят отдать молодому оленю важенку или медведицу. После свадьбы невесту одевают, она брыкается и бьется, прыгает и бегает из угла в угол. Ее, как дикого оленя, привязывают к столбу и мужчины замахиваются на нее ружьями. Подходит жених и подает ей хлеб, она начинает ласкаться к нему. Вообще повторяется церемония усмирения дикого оленя. Как только невеста сделается ручной, ее хватают, закутывают в платок и меха, бросают в кережку, привязывают веревками, чтобы она не убежала. Сам жених садится в другую кережку и версту или две эти сани едут рядом, причем оленя ведут "богатыри" за хигны. Отъехав от погоста, райда стремглав кидается вперед; стрельба из ружей, крики, угрозы звучат в воздухе, знаменуя бегство и погоню, увоз невесты, существовавший некогда на всем севере. Таким образом, бешено влетает поезд в родной поселок, выстрелы учащаются, "богатыри", делая вид, что они ранены, воют, жених опять хватает невесту за шиворот, как законную добычу. Но как только молодые переступили порог своей тупы - все разом изменяется. Жених отвешивает невесте низкий поклон. "Богатыри" кланяются ей и ласкают ее, а мать и отец объявляют ее полной хозяйкой дома и передают ей бразды правления своей семьи. Восемь дней невеста остается закрытая платками и мехами. Всякий, желающий посмотреть на нее, платит за это деньги. Церковный брак считался уже второстепенным обрядом. Его совершают через 2-3, иногда 5-6 месяцев, когда приедет священник". Чем-либо выдающиеся свадебные события вызывают множество толков, и о них даже слагают песни. В свадебном обряде саамов особенно выделяется стремление замаскировать истинный смысл происходящих событий и кого-то обмануть. Жених и его близкие называются охотниками или купцами, невеста - уточкой, медведицей или важенкой, отец невесты - медведем, добрым молодцем, оленем. Родители невесты ждут жениха и его родню, они заранее знают, что они получат, но жениха не пускают, его выкуп принимают как бы вынужденно и, не называя, вещи своими именами. Соколиный коготь схватывает, наконец, гусиные лапки. Невеста вырывается, плачет, ей закрывают глаза, увозя из селения, привязывают или держат за ноги в повозке. Словом, от начала и до конца свадьбы все действия и обозначения направлены к тому, чтобы скрыть свои желания и все, что происходит. По-видимому, в свадебной инсценировке саамов просматривается стремление показать духам - предкам, что увод невесты в род мужа не имеет места, и родовые традиции жесткого рода не нарушены. Свадебный обряд саамов является отражением некогда господствовавших понятий о правомерности только тех браков, в результате которых не женщина, а мужчина переселяется в род жены. Общественно-правовое состояние саамской женщины было относительно благоприятным. Прежде всего, не было исторических предпосылок к принижению женщины. Саамы не знали наступательных войн, не обогащались за счет побежденных и не имели рабов и рабынь. С другой стороны, женщины почти наравне с мужчинами принимали участие в важнейших отраслях хозяйственной деятельности, к тому же не давших особенного перевеса в экономическом значении мужчины. Табуация от прикосновения женщины к бытовым вещам в послеродовой и менструальный период, по-видимому, находится в связи с понятием гигиены и крови, но отнюдь не может быть выведена из правового положения женщин. Современники, посетившие саамов в различные исторические периоды, единогласно отмечают ласковые и дружеские отношения между супругами. Во всех важнейших намерениях и делах саам советуется с женой нередко, как мне приходилось наблюдать, делит с чей чисто женский труд. По отношению к своим женам саамы - примерные мужья, но зато многие путешественники у жен находят качества обратные, объясняя их религиозным или гостеприимным гетеризмом и тому подобными пережитками. Несмотря на бедность, исторически сопутствующую развитию саамской семьи, дети в ней всегда желанное явление и пользуются большой любовью со стороны родителей. В связи с этим жена, рожавшая большое количество детей, могла рассчитывать и на большее расположение мужа, хотя и отсутствие детей не вызывало расторжения браков. Нередко бездетная семья (пирас или пиар) брала на воспитание детей, лишившихся родителей. Забота о новорожденном начиналась с изготовления художественно украшенной люльки. Основанием для люльки служило небольшое корыто от 40 до 50 см в длину и до 10 в ширину. Корыто обтягивалось замшей и украшалось различными вышивками из бисера и стекляруса. Наряду с бисером и цветными сукнами к люльке в качестве оберегов подвешивались металлические кольца и лосиные зубы. Пищей ребенку служило молоко матери и соска, изготовляемая из оленьего сала и сахара, из ягод, баранок или черного хлеба, посыпанного сахаром. По причине отсутствия животного молока, детей кормили грудью до 3 и даже до 4 лет. Одновременно детям давались лучшие куски обычной пищи взрослых, мозг из ножных костей оленя, рыбные потроха и т.п. В отношении физически неполноценной части населения, как-то: нетрудоспособные дети, престарелые и больные, саамы проявляют большую заботливость и внимание. Дородовый обычай убийства и добровольной смерти стариков не сохранился даже в качестве отдаленных воспоминаний. Однако, пережитки понятий, по которым болезни и смерть приписывались вселению в человека демонов или злой воли враждебных колдунов, сохранялись длительное время, сопровождаясь, порою невероятно абсурдными приемами противодействия. Низкий культурный уровень саамов в прошлом, почти полное отсутствие врачебной помощи и санитарного просвещения обусловили такое положение, при котором в народной медицине саамов процветали не более или менее рациональные способы лечения болезней эмпирическим путем, а магия и колдовство. Общераспространенным понятием о причинах болезней было: порча при помощи наговора или сглаза враждебных колдунов; выражения "нехороший глаз", "скривил глаз", "глаза на лоб ушли" в быту и фольклоре саамов симпатически связываются с проявлением опасной для врагов силы. Достаточно было даже незначительного повода, чтобы колдун или колдунья "рассердились" и наслали на человека враждебные чары. Большинство болезней не имеют образа, т.е. могут считаться аморфными, исключая лихорадку, представляющуюся в образе костлявой нагой женщины. Саамы хоронили умерших так же, как и все христиане, хотя, как уже сказано, места для кладбищ выбирали "за водой", предпочтительно на островах. Гроб с покойником выносили не через двери, а через окно, выламывая для этого раму. По захоронении вокруг могильного холма топором обводят черту, которую тем же топором пересекают несколько раз с той целью, чтобы "покойник не мог перейти черту и вредить людям". Чем дальше от нашего времени, тем более дохристианских пережитков встречается в способах захоронений: так, в 1877 году Дергачев пишет: "Умерших предают погребению без гробов, в некоторых местах в одежде, а в других - совершенно голых. Следы языческого суеверия видны при погребении поблизости тех мест, где приносили богам своим жертвы. Прежде покойников просто клали на землю и обкладывали камнями. В настоящее время зарывают в землю, насыпают сверху курган и кладут сани полозьями вверх, а под ними немного пищи и утвари. В могилы некоторых кладут орудия минувшей деятельности: топоры, огниво, весло, удочки и т.п., но все это делается тайно. Для провожающих покойника делают пир; но этот обычай редок; большая часть этого не делает. На ездовых оленях покойного никто не имеет права ездить". По сведениям Н. Харузина и других авторов, у саамов в древности наблюдалось три типа могил: 1) покойников хоронили в естественных углублениях скал или заваливали в каменных осыпях; 2) до половины зарывали труп в землю, сверху заваливали камнями; 3) рыли неглубокие могилы, обкладывали их каменьями, сверху также выкладывали свод из камней. В голову и в ноги покойнику клали большие камни. Имеется ряд упоминаний о том, что раньше, при смерти одного из членов семьи, остальные покидали жилище. Будучи вынуждены значительную часть года проводить в кругу семьи - на озерах летом, в одиночестве на охоте или при пастьбе оленей, саамы любят использовать свободное время для общения друг с другом. Наиболее распространенной формой общения была езда в гости, иногда за 100-200 километров, к родственникам и хорошо знакомым. При встрече целовались, касаясь, друг друга носами, распевая взаимно хвалебные и благодарственные песни.
Вендрю: Игры. Известно о многообразных играх, в которых охотно и до сих пор принимает участие, как молодежь, так и взрослое население: 1) Игра с веревкой (нуоресир), в которой мужчины и женщины, парни и девушки, взявшись руками за веревку, образуют круг. Тот, кто водит, становится в круг и ловит желательное ему лицо. 2) Игра с мячом (пал-сир) соответствует игре в лапту и известна по фольклорным памятникам как древнейшее и любимое развлечение саамов. 3) Игра в бабки (баск-сир) состоит в умении выбить большое количество бабок (ножных костей оленя) и обыграть прочих. 4) Распространена также игра в рюхи. Среди детей распространены игры в оленью райду: в качестве оленей употребляются воткнутые в снег последовательно оленьи рога. Дети играют также в оленье стадо: часть изображает пастухов, остальные - оленей и собак, если последние не принимают участие в игре. В качестве любимого развлечения молодежи в зимнее время были широко распространены танцы, устраиваемые в наиболее обширных помещениях по вечерам, наподобие русских посиделок. Танцевали преимущественно кадриль из шести "колен" ("шестерка") или водили хоровод из восьми "колен" ("восьмерка"). Как первый, так и второй танец саамы охотно танцуют до сих пор под гармонику или русские хороводные песни. Основными движениями в обоих танцах является хождение пар друг за другом и вращение по двое на одном месте.
Вендрю: Сказания и эпосы. Саамский фольклор концентрирует в себе элементы истории, хозяйственных понятий, религиозно-обрядовые традиции, юридические и моральные нормы и различные формы общественных увеселений. Основными типами фольклорных явлений у саамов России следует считать: сказочный эпос, песни, обрядовый фольклор. Но так как фольклор обрядовый почти в равной мере проявляется и в эпической, и в песенной форме, то наложение фольклорных жанров может быть исчерпано двумя видами: сказки и песни. Никаких особенных правил или запретов, связанных с рассказыванием сказок, у саамов не существовало. Рассказывать сказки, также как и слушать их, могут в одинаковой степени мужчины и женщины, хотя в обоих случаях роль мужчины более активна. По содержанию саамские сказки можно классифицировать на следующие разделы: 1) героические сказания (богатырский эпос); 2) сказания и сказки мифологические; 3) сказки и повести бытовые ( бывальщины); 4) русские сказки (разного содержания). Позднейшие сказители, по-видимому, выбрасывали ставшие для них непонятными места в преданиях, заменяя понятиями, им близкими; таким образом, несомненно, многое из богатого саамского эпоса безвозвратно утеряно. Это, однако, не уменьшает ценности записанных отрывков из некогда, может быть, длинных сказаний, которые до сих пор передают саамы. Говорят, что у саамов раньше были такие рассказчики, которые несколько дней подряд могли рассказывать про старую жизнь, подразумевая под этим героические предания о нашествии врагов. Ряд сказаний повествует о героической роли саамских женщин в борьбе за независимость своего народа. Враги в саамских сагах называются по-разному, с совершенно одинаковым понятием "шиши", "чудь", "юльквик" и др., что означает шайки вооруженных людей. Из сказаний вытекает, что враги саамов не знают климатических и географических условий Лапландии и потому беспомощны; чаще всего они поэтому становятся жертвами сообразительности саамских героев. Они жестоки, жадны до наживы и похищают саамских женщин. Большинство вражеских предводителей, так же как и саамских, не только богатыри, но и сильные колдуны. Следовательно, саамы, имея дело со своими родовыми старейшинами или предводителями во время военных столкновений с соседями, одновременно функции своего родового вождя-чародея переносят на врагов. Собственно мифологии, т.е. более или менее связанного цикла религиозно-космогонических сказаний у саамов нет. Тем не менее, ряд повествовательно-сказочных сюжетов носит, хотя и отрывочный, но мифологический характер. Несомненно, что мифологический эпос саамов, так же как и героический, был в древности более широк, живой фольклор и записи сохранили лишь часть разнообразных сказочных сюжетов. Почти вовсе, например, утрачены мифические сюжеты, связанные с почитанием и олицетворением солнца и других сил природы, хотя еще писатели XVII века отмечали существование пережитков солнечного культа. В весьма скромных и редких обрывках сохранился также обрядовый фольклор. Сказочные мифические сюжеты могут быть разделены на две группы: 1) предания о сейдах, об окаменевших людях, колдунах; 2) сказки, связанные с антропозооморфизмом, т.е. с чудесным превращением человека в животных и наоборот. Каждый из сюжетов, так же как и сюжеты героических сказаний, встречаются во множестве вариантов. Особенность бытовых саамских сказок-повествований заключается почти в полном отсутствии элементов легендарного. Как правило, темой сюжета служит некое реальное событие, и не весьма отдаленное от наших дней. Темой повествований служат переезды оленей с одного места на другое, жадность попов, перипетии, связанные с посылкой ходоков к царю, призыв на военную службу и т.д. Некоторое количество сказок - повествований носит семейно-хроникальный или морализирующий характер. Саамские сказки, рассматриваемые в сравнении со сказочными сюжетами родственных по культуре народов - ненцев и хантов, являют нам ряд весьма интересных отличительных особенностей: 1) хотя обладание прирученными оленями является признаком материального благосостояния, вовсе нет упоминаний о многочисленных, в несколько тысяч голов, стадах; наряду с этим всюду отмечается преобладающее значение охоты и рыболовства; 2) в сказках отсутствует момент противопоставления бедных богатых и родов или отдельных глав семейства; 3) вовсе отсутствует момент вражды по тем или иным причинам между родами; 4) вовсе нет сказок - преданий о походах и о нападениях на роды своего или чужого племени; 5) в сказках саамов вообще нет никаких упоминаний о каких-либо соседях и постоянном, мирном и военном общении с ними; 6) саамы ни в целом родами или селениями, ни их богатыри никогда не являются стороной, начинающей военные действия; 7) женщина у саамов при нападении неприятеля не остается пассивной, а по мере сил борется с врагом.
Вендрю: Песни. Сколько известно, у саамов России, так же как и у скандинавских, не существовало своих музыкальных инструментов; музыкальные эмоции они выражали посредством пения. По-видимому, этим, т.е. отсутствием музыкальных инструментов, подчиняющих пение звуковым закономерностям инструмента, объясняется отсутствие песен с определенным мотивом. Самой характерной чертой саамского песенного искусства следует считать еще и до сих пор сохранившуюся песню - импровизацию. Саамские песни лишены художественных образов. Они представляют импровизацию с совершенно конкретным содержанием. Во всех случаях импровизации у саамов песне предшествует известное явление, заставляющее обратить на себя особенное внимание, затем - творческий процесс создания песни и лишь после этого исполнение. Исполняются песни также отнюдь не любым произвольным стилем, а придерживаясь того или иного свойственного саамам и эстетически признанного мотива. Даже обладая посредственным слухом, можно уловить в саамских песнях множество мотивов. Вибрация звуков столь многообразна и необычайно звучна, что уловить их и запомнить мотив музыкально-неискушенному слушателю трудно. Изучавший саамскую музыку В.Ю. Визе, в 1911году писал: "Я позволю себе сказать несколько слов о своеобразной манере пения лопарей. Прежде всего в пении лопарей обращает на себя внимание непомерная вибрация, которой они поют каждую ноту. Эта вибрация настолько сильна, что иногда бывает трудно уловить определенный тон: звук все время как бы качается вверх и вниз, задевая соседние полутоны. Вторым характерным свойством лопарского пения является постоянная смена грудных звуков с горловыми; получается впечатление, как будто поющий лопарь все время срывается. Когда лопарь начинает петь, он вначале поет без слов, употребляя на каждом звуке все один и тот же слог "лы-лы-лы". Затем, постепенно он начинает вводить в песнь слова, время от времени вставляя снова это "лы-лы-лы". На вопрос, что это "лы-лы-лы" означает, певец отвечает, что "ничего не значит, а поется для того, чтобы разойтись". С хоровым пением лопари совершенно незнакомы. У них встречается исключительно сольное пение. Подобно ряду других идеологических проявлений, саамские песни весьма архаичны по своей форме и содержанию. Они уводят нас в истоки человеческой песни вообще, когда пение, наряду с функциями увеселения и выражения половой силы, играло религиозно-магическую и хозяйственно - организующую роль. По содержанию песни весьма просты и выходят за пределы семейно-хроникального и иного порядка, исключая религиозно-обрядовое пение. Песен исторического или легендарно-мифологического характера у саамов не существовало. Обычно распеваемые песни связаны с охотой, оленеводством, сватовством и женитьбой, поездкой в гости и т.п. Русская музыка (гармоника и балалайка) и песни, по словам стариков, стали распространяться давно и "не на нашей памяти". Воспринимаемые русские песни, по-видимому, никакой трансформации не подвергались, пели на русском языке и на воспринятый мотив. Профессиональных сказителей и певцов у саамов не было. Неизвестно, чтобы у саамов когда-либо существовали иные формы проявления фольклора, кроме рассказа или песни в кругу семьи, ближайших родственников или сотоварищей по промыслу. Исключение представляют обрядовый фольклор и обрядовые церемонии, связанные с жертвоприношением оленей и с культом медведя.
Вендрю: Вера и религия. Формально все саамы России в течение свыше 300 лет исповедовали христианскую веру. В каждом крупном селении имелась небольшая деревянная часовня с минимумом культовых предметов, как иконы, аналой, кадило, евангелие, крест, сосуд и т.д. В каждом жилище можно было видеть иконы, медные складни старообрядческого типа, лампадки и крещенскую воду. Христианскими обрядами сопровождалось рождение ребенка, вступление в брак и похороны. И, тем не менее, даже в миссионерской и казенной церковной литературе неоднократно встречаются указания на чисто внешнее значение христианского культа у саамов. Ни первоначальные "просветители" их - Трифон и Федорит, ни позднее - монахи Печенгского или других монастырей, не смогли заставить саамов проникнуться христианским пиетизмом и нетерпимостью. Христианство не вытеснило у саамов их древнейших религиозных воззрений; оно было воспринято внешне как одно из средств магического воздействия на природу. Например, кильдинские саамы с большой охотой служили молебен на тонях с помощью попа и "святили" воду перед началом лова, часто было - от этого вынуждены отказываться, не сторговавшись в цене. Освященной водой кропили больных оленей, церковными свечами прижигали больное место, медный складень прикладывали к опухоли и т.д. Что же касается священников и монахов Печенгского монастыря, то пример их христианского "благочестия" скорей отталкивал саамов от христианства, нежели располагал к нему. Восстановленный в 1883 году как филиал Соловецкого Печенгский монастырь захватил саамские рыболовные угодья и оленьи пастбища и завладел богатыми морошкой и гагачьим пухом Айновыми островами. Присылаемые священники, по словам саамов, жалование получали маленькое, пьянствовали и вымогали мясо и рыбу. Таковы обстоятельства, благодаря которым под внешним покровом христианства у саамов России сохранились пережитки древнейших их религий. Для самобытной религии саамов характерны три ее признака: магия, фетишизм, анимизм. Правда, перечисленные элементы являются основными для любой религии; смысл подчеркивания их в верованиях саамов в том, что здесь они не усложнены мифологией, не прикрыты философией, а выступают во всей первобытной простоте. Еще в XVI-XVII веках слава о могущественных лапландских чародеях была далеко известно за пределами Лапландии. Чары саамских колдунов пугали викингов, занимали воображение неспокойных за свою судьбу государей и восхищали путешественников. Но и в пределах самой Лапландии славой наиболее могущественных чародеев пользовались саамы Кольского полуострова. Саамский фольклор и предания населения, насыщены образами множества колдунов. В каждом крупном селении еще недавно могли указать на 5-7 человек обоего пола, умеющих колдовать. Саамские колдуны, по данным фольклора, обычные люди, живущие такими же интересами, как и все остальные. Они не молятся, не кланяются каким-либо существам или духам, не изнуряют себя постом, имеют жен, детей - словом, внешне ничем не выделяются из окружающей среды. Они именно "умеют колдовать" так же, как умеют хорошо стрелять, ловить рыбу или изготовлять прочную кережу. Колдовство их не удивляет остальных, так как колдовать, способен каждый, если его по дружбе этому научат или хитростью выведает приемы. Большинство известных колдовских приемов основано на понятии о симпатическом сродстве явлений. В период, предшествовавший приручению дикого оленя, важнейшим орудием охотничьей магии являлись рога диких оленей или "чуэрвь-гарты". Знающие об этом способе колдовства "вольнодумцы" рассказывали о нем, лишь хорошо узнав собеседника и с таким видом, как будто разглашают тайну, за которую могут некоторым образом пострадать. Облюбовав себе место в районе охотничьих владений селения, охотник сносил сюда рога убитых им оленей и ставил в два параллельных ряда так, как рога должны были стоять у бегущих один за другим оленей. Обычай забрасывать рога на крыши домов, прибивать к фасаду жилища также находится в несомненной связи с сакральными свойствами рогов. Возможно, что почтительное отношение к рогам оленя и понятие о полезных свойствах рогов означает интимные отношения к предку - тотему, заботу о нем и через это - утилизацию в своих интересах его потенциальной силы. По рассказам ижемцев, ловивших рыбу в Порозеро (Поръяврь - жертвенное озеро, от глагола "порр" - кушать), они видели там множество жертвенных рогов оленей, украшенных нитками бисера и кусочками цветного сукна. Это же подтверждают семиостровские саамы, на территории которых находится Порозеро. В каждом селении у наиболее добычливых охотников были свои чуэрвь-гарты, которые не только способствовали охотничьим успехам, но и выручали население при нападении врагов. Достаточно было сааму, даже не называемому колдуном, а просто "умеющему владеть чуэрвь-гартом" пошевелить рога оленей, - как поднималась страшная буря на озере и топила врагов. Унесенная тестем лобная кость с рогом из чуэрьвь-гарта зятя, влекла за собой перемещение стад диких оленей вслед за костью. Старуха трясет штанами - поднимается метель и губит врагов. Покорный человеческому слову невод собирается в карбас или, наоборот, раскидывается и тянет тоню. По форме облаков или кипению мыла в котле узнается будущее. Приход гостя во время закладки рыбы в котел предвещает удачу в лове; выход человека из жилища, когда вынимается из котла рыба, влечет за собой выход рыбы из ловушки и т.п. Неосторожное движение может спугнуть дичь или рыбу и повести к ее исчезновению, это естественно. Но неосторожный оклик или толчок может испугать на чем-то сосредоточившегося человека, -это также естественно. Но и такое воображаемое явление, как превращение человека в камень от испуга, не вызывает особенного недоумения. Примитивная психология по возможности упрощает ответы на сложные вопросы об окружающих явлениях. Следует подчеркнуть, что охарактеризованные элементы магии, составляя существенную часть древнейшей религии саамов, не находятся в связи с верой в сверхъестественное существо или существа; они столь же обычны или необычны, как вся окружающая человека неразгаданная природа. Наряду с магией воображение древних саамов привлекают к себе сейды-фетиши. Ещё и до сих пор в любом селении укажут на два-три камня, считавшиеся сейдами. Иногда указывают, как на сейд, на гору, хотя сейдом, вероятно была не гора, а камень на ней. Сейды как вещественное выражение древнейших верований саамов распространены были в равной мере, как среди саамов России, так и зарубежных. Сейд обычно являлся объектом почитания всего селения и, по-видимому, был связан с почитанием предков-родоначальников. Самое слово "сейд" этимологически увязывается с обозначением селения, может быть, рода - "сийт". Обстоятельства окаменения - испуг от неожиданного окрика, гнев на родственников или единственный выход при преследовании врагов. Окаменение как следствие волшебных чар более сильных колдунов встречается реже в преданиях. Есть основания полагать, что распространение сейдов имело от распространения охотничьих и рыболовных угодий. Есть упоминания, что с возникновением оленеводства благодетельное влияние сейдов распространено также и на стада прирученных оленей. Указываемые ныне Сейды расположены вблизи рыболовных и охотничьих угодий саамов. Первоначально Сейды были родовыми фетишами. По мере дробления родовых угодий, сейды превращались в семейные фетиши. Сейд, в отличие от вещественных объектов магии, является объектом поклонения и почитания. Прежде всего, человек считается с интересами сейда. Сейд не только требует уважения к себе, но и соблюдения известных правил в районе своего влияния, в особенности же поблизости, на виду. Соблюдение тишины, безусловное воздержание от ругани и даже шуток - повсеместно распространенные правила. Сейд, кроме того, любит подарки и пищу, любимую саамами. Взамен оказываемого внимания он загоняет в сети рыбу, помогает на охоте и выпасе оленей. За невнимание, насмешки и грубость сейд жестоко наказывает виновных не только лишением промыслов, но также и болезнями и даже смертью. В 4 километрах от озера Чудзьявр находится озеро Аккяврь или Бабозеро, от слова "акка" - бабушка. На высоком скалистом берегу озера, среди обломков разрушенной временем горной вершины одиноко стоит сиенитовый камень, издали напоминающий старуху, сгорбившуюся в сидячем положении. Камень этот, по словам саамов, в глубокой древности считался за окаменевшую женщину, и является объектом поклонения. От камня-"бабушки" получило свое название и озеро. К камню, как это можно установить из рассказов саамов, приходили древние охотники и рыболовы, приносили для наговоров стрелы и пули, а в последствии - деньги в жертву "бабушке", рога дикарей, ножные кости с мозгом (саамское лакомство) и т.п. По-видимому, "бабушка" и ее наговоры считались покровительствующими при охоте и на рыбной ловле, а, может быть, и при торговле, коль скоро к священному камню приносили и деньги. Передают, что возле камня-"бабушки" предписывалось соблюдать полную тишину при рыбной ловле на озере. Легенда о происхождении этого камня записана весной 1937 года: "Жена с мужем заспорила, на своем встала, уступить не хотела. Он хотел ударить, она схватила дочку и побежала, побежала, побежала. Хотела попадать на Воронье, к отцу, отдыхать села на горе и окаменела". Третьим элементом верований саамов является одухотворение сил природы - солнца, луны, облаков, грома, северного сияния и т.д. Отражение анимистических представлений о природе мы находим также в фольклоре саамов России и некоторых материальных атрибутах как олицетворение, по-видимому, изображения солнца, кольцеобразные подвески на поясах и предпочтение белого, солнечного цвета в оленях. Жертвоприношения устраивались с целью увеличить стада оленей, для увеличения благосостояния всех саамов и общего здоровья. Жертвоприношения продолжались иногда более двух недель, причем ежедневно убивали одного - двух животных. Сакрально-интимное отношение саамов к оленю, использование его в качестве жертвенного животного Луот-хозик - матери-хозяйки, понятие о магической силе рогов и использование их в качестве оберегов и орудий колдовства широко распространены у народов, занимающихся оленеводством. К числу мужских духов-хозяев должен быть отнесен медведь, культ которого, весьма вероятно, уживался с понятием о духах-хозяйках. Саамы неохотно его называли своим именем (тал), предпочитая называть дедушкой, стариком, мохнатым и другими именами. Солнце, луна, облака, гром, северное сияние, по-видимому, представлялись существами аморфными и их изображения у саамов России, несомненно, были так же условны, как условны изображения скандинавских саамов, наблюдаемые на шаманских бубнах. Кроме отмеченных, аморфными также были духи болезни, олицетворявшиеся иногда с формой пораженной части организма. Вообще же дух болезни является производным от колдовской силы лица, наславшего болезнь сглазом или наговором. Кроме зооморфных и аморфных духов среди саамов была распространена вера в существование различных антропоморфных демонов, ведущих невидимую жизнь и относительно нейтральных, т.е. редко оказывающих влияние на жизнь людей. Существует понятие о трех типах демонов, а именно: чаклингах, чангах и куштнатэмолмынч. Чаклинги - голые, маленькие человечки, не более двух четвертей ростом. Живут в трещинах скал и в кочках. Рассмотреть среди болотных кочек вежу чаклингов очень трудно и поэтому редким людям удавалось их видеть. Чаклинги небогаты, так как по отношению к бедным и грязно живущим саамам, имеющим плохую одежду, нередко применяется выражение "чаклингпирас", т.е. семья чаклингов. Кроме чаклингов, саамы верили в особый невидимый мир, пасущих свои стада вокруг них (куштнатэмолмынч). В стадах этих белые и черные олени. Счастливый человек, которому покажется олень из такого стада, должен идти, не мигая, прямо на оленя и бросить чивастегу на рога. После этого все стадо станет явным. О чангах упоминания связаны с блужданиями по лесу в поисках дороги к дому или поломкой саней. Из этого можно заключить, что их функции соответствуют лешему в поверьях русских крестьян. В связи с магией и анимизмом среди саамов были широко распространены понятия об антропоморфизме и зооморфизме или возможности перевоплощения людей в животных. Стремясь избежать голода, старик превращается в медведя и проводит зиму в берлоге; колдуны и колдуньи в ряде случаев оборачиваются в оленей, в собак, волков и даже рыб. От перевоплотившихся людей родятся соответствующие дети: олени, собаки, лягушки, которые, однако, иногда могут принимать человеческий образ. В древнейших верованиях саамов заслуживает быть отмеченным следующее обстоятельство: несмотря на многообразие, всюду воображаемых духов и различных сверхъестественных сип, отношение их к саамам скорее благожелательное, нежели враждебное. В худшем случае - безразлично. Почти во всех элементах верований сквозит превосходство человека над окружающим его миром духов. Из многочисленных примеров, связанных с очистительным значением ольхового дерева, можно заключить, что оно считалось священным. В сказке об умершем колдуне, приводимой Харузиным, саам спасается от преследователя покойника тем, что, вырубив ольховый кол, проводит им черту, которую не может переступить колдун. Не менее многочисленны примеры применения в качестве очистительного средства золы от костра или очага. Понятие о священных свойствах золы, по-видимому, находится в связи с некогда бытовавшим культом очага. Наиболее распространенными оберегами являлись рога диких оленей и щучьи зубы. Ничем иным, как оберегом, являются также когти медведей, носимые мужчинами на поясах, и лосиные зубы, привязываемые к колыбели младенцев. Из амулетов известен лишь "камень счастья" или "живой камень" (ерпе четьке). "Камень" представляет собой окаменевший плоский орех, величиной не более медного пятака. Будучи опущен в стакан с водой, он не тонет, разбухает, впитывает в себя воду и это дало повод считать его "живым". Находка такого "камня" в земле или на берегу моря в размывах, по понятиям саамов, приносит счастье, как и дальнейшее обладание им. По мере административного воздействия служителей христианского культа и общего развития культуры родовых колдунов и колдуней заменяет один сильнейший колдун селения - нойда, функции которого напоминают функции обычного шамана народов Севера. Нойда лечит больных, изгоняя болезни, руководит жертвоприношениями, общается с духами и предрекает будущее. В отличие от прежних колдунов нойда силен не умением колдовать, а умением вступать в связь с духами и реализовать на благо или во вред людям силы.
Вендрю: Оленеводство. Первое знакомство саамов с оленем произошло на почве охоты. Об этом говорят преобладающие до недавнего времени значение дикого оленя в экономическом быту и фольклоре саамов и относительно позднее образование терминологии, относящейся к прирученному оленю. В отличие от ручного оленя, называемого пуадз или пуатц, дикий олень называется коньт или коть. Стадо, как домашних, так и диких оленей называется чутце. Возможно, что пуадз является производным от слова пырт или пэрт, что значит фундаментальное, рубленое жилище, в отличие от вежи (кохт) или легкого чума-палатки (кавакс). Большинство предметов хозяйственного быта саамов, непосредственно связанных с оленеводством, получили свое наименование от слова коньт, т.е. от обозначения дикого, а не домашнего оленя. Например: шкура, содранная с нижнеколенных частей оленьих ног для пошивки обуви, называется койб, койбы; обувь из койб с загнутыми вверх носками называется каньги, кам или камас; нитки, приготовляемые из оленьих жил - коньтсун; даже понятие об устройстве или лишении жизни выражается термином, образовавшимся в процессе основного занятия - охоты на дикого оленя - континт. Это позволяет сделать вывод о том, что материальная культура саамов слагалась в зависимости от охоты на дикого оленя и что период этот был достаточно длительным. Последнее подтверждает и саамский фольклор, в котором образ дикого оленя еще до недавнего времени занимал видное место. Древнейшим способом охоты на диких оленей было устройство ловчих ям на перешейках между озерами и болотами, на плоскогорьях, по оленьим тропам и т.п. узким, часто проходимым оленьим местам. Повсеместное распространение этих ям на Кольском полуострове, а также наличие изгородей и загонов для небольшого количества находившихся в личном пользовании оленей, говорит, что охота на диких долгое время для кольских саамов являлась основой экономического благосостояния и не требовала забот о развитии собственного стада. Трудно датировать возникновение первых стад прирученных и обученных езде оленей. В ХIII веке прибывавшие к саамам сборщики дани уже передвигались на оленях. Возможно, первоначальное приручение возникло из потребности в быстром передвижении по глубоким снегам при облавах на диких оленей. Многочисленные изображения сцен загона оленей в карельских петроглифах и езды на олене, стоя на лыжах, позволяют думать, что при охоте облавой олень использовался для ускорения нападения. Что же касается кережки (керрис), то она могла возникнуть не от образа лодки, а широких лыж с поднятыми носами, и совершенствоваться впоследствии. По рассказам саамов, во время ежегодных масленичных гуляний в Ловозере, сопровождавшихся состязанием в езде на оленях, некоторые саамские гонщики не сидели, а стояли в кереже и даже одной ногой, держа вторую наружу. Зимой за дикими оленями гонялись по снегу. Не исключено, что в некоторых случаях здесь также пользовались транспортной силой пойманного оленя. С приручением оленей саамы стали кочевать вслед эа стадами и стада эти считались собственностью всех. В многочисленных фольклорных памятниках сохранился ряд преданий легендарного характера, в которых дикие олени рассматриваются как собственность того или иного селения, вдобавок сохраняемая за ним чудесно-колдовской силой нойды. О времени возникновения крупных стад у саамов - одиночек можно ответить с точностью. Во второй половине XVII века некоторые лопари владели сотней, другие же тысячей, а то и более оленей. Процесс возникновения частной собственности на оленьи стада и, в связи с этим, превращения оленьих стад в орудия эксплуатации бедноты - у копьских саамов происходит значительно позднее. По мере развития меновых отношений с русскими и норвежцами оленеводческая продукция принимает форму товара и при наличии неограниченного спроса становится стимулом для приумножения стад. Характерной особенностью оленеводства кольских саамов являлся почти до конца XIX столетия, т.е. до прихода ижемцев, так называемый вольный выпас. Сущность этого "вольного выпаса" (пуст чуэдз - вольное стадо) заключается в том, что оленевод ограничивает свои заботы о стаде главным образом периодом осеннего сбора оленей, зимним наблюдением и весенним участием в отельный период. После отела олени, как выражаются саамы, "отпускаются на волю" и в течение всего лета предоставляются самим себе. Подобная система выпаса основана на привычках оленей держаться из года в год в местах, в основном известных хозяевам. С приходом ижемцев, и в связи с появлением богатых в своей среде, большинство саамов принуждены были отказаться от "вольного выпаса" и перейти на организованный выпас с постоянным пребыванием пастухов при стаде (кит-чуэдз - ручное стадо). Переход на организованную пастьбу был вызван также и тем, что мелкие стада саамов приставали к крупным стадам богатых ижемцев, и по осени саамам стоило больших трудов отбить своих оленей. Быстрому росту оленеводства на Кольском полуострове, способствовала ижемская колонизация, но известно, что их стада составляли не свыше 35 процентов, в то время как стада саамов - 46 процентов всего населения. Рост общей численности оленьего поголовья у саамов еще вовсе не означал подъема материального благосостояния. Стада увеличивались, прежде всего, за счет зажиточных семей, за счет сокращения охоты и, в некоторых случаях, рыболовства. Нормальное оленье стадо в летнее время не превышает обычно 1000-1500 голов. Более крупными "кусками", как выражаются саамы, нехорошо пасти по причине того, что олени, находящиеся в середине стада, получают худший корм и скорее выбивают пастбищные места. В зимнее время оленеводы держат более мелкие стада (500-700 голов) по причине того, что за таким стадом легче следить и оберегать его от хищников. Сам по себе олень - животное более дикое и свободолюбивое, нежели обычный домашний скот. В задачу пастухов входит не только охрана стада от зверей (главным образом от волков), но и наблюдение за правильным передвижением. Летом, спасаясь от множества комаров и москитов, олени устремляются против ветра и, не будучи удержаны пастухами, убегают в течение суток на большие расстояния, до 25 километров. Наконец, олений пастух должен знать клеймление (тихтэ), уметь кастрировать (пацке) самцов, обладать минимумом сведений по ветеринарным вопросам и хорошо знать режим ухода за новорожденным теленком в период отела. Однако, как бы опытен и физически силен не был пастух, он с трудом будет справляться даже со стадом в 100-200 голов, не имея, собаки. Собака - необходимый помощник пастуха, и без ее помощи (исключая отел) не производится ни одна операция в стаде. Стадогонная собака (поац пиение), если она не стара, хорошо обучена н не обладает известными пороками, ценится саамами весьма высоко: за хорошую оленегонную собаку давали лучшего передового быка, хотя рабочий ее век не продолжается долее 3-4 лет. От хорошей собаки требуется: послушание и сообразительность, выносливость и быстрота бега, спокойствие на привязи и относительно вежливое обращение с оленем, т.е. лаять на него, пугать, но в редких случаях кусать. Вовсе нетерпим такой порок в собаке, как пожирание новорожденных телят. Саамские оленегонные собаки (они же и охотничьи) могут быть отнесены к породе лаек или первобытных шпицов. Д.Н. Анучин, подробно исследовавший собаку каменного века по останкам на побережьях Ладожского озера, пришел к заключению, что это был первобытный шпиц, потомки которого ныне пасут стада у саамов, подлаивают белку и глухаря. Саамские собаки не велики, имеют острую морду, стоячие небольшие уши и густую пушистую шерсть; масть собак разнообразна. Служба их основана, как уже отмечалось, на использовании стадных инстинктов оленей. По указанию пастуха сопровождаемого тем или иным условным возгласом, например, "вус" (захвати, кусай) и жестом в нужном направлении, собака бросается за отошедшими от стада оленями и яростно на них нападает. Олени, боясь собаки, заворачивают и стремительно бегут по направлению к стаду. Кроме заботы о сохранении молодняка, охраны стад от .хищников и разумной эксплуатации, важнейшее, вернее, решающее значение для развития поголовья имеет организация правильного питания оленя. Основной корм оленя - ягель. В зависимости от четырех времен года и физиологических свойств оленя находятся годовые занятия саамов - оленеводов. Лето. Вскоре после отела оленей перегоняют на самые "кормные", т.е. лучшие пастбища, где лучший ягель и много травы. Ягелем в это время олень питается мало, предпочитая траву, молодые листья деревьев и особенно морошечный цвет. По словам оленеводов, цвет этот - любимое оленье лакомство. Пока не спадет цвет, олень с болота не уходит. Кроме того, олень любит выкапывать в болотах некий корень "мыцкень", солено-кислые травы, морские водоросли, поедает яйца и даже куропаточных птенцов. Его, таким образом, закармливают перед комариным периодом, в течение которого олени мучительно страдают от всяческой мошки и сильно худеют. Комар появляется во второй половине июня и уже сильно беспокоит оленя в первых числах июля. В прежние годы, когда стада были невелики, оленю помогали разведением дымных костров или устраивали навесы-шалаши (лемы), куда загоняли оленей и перед выходом раскладывали костры. Со второй половины июля насекомых становится меньше и почти полностью они исчезают после заморозков - во второй половине августа. По мере убывания комара, оленей снова закармливают, перегоняя на лучшие ягельные пастбища, в тундры. К осени олени предпочитают пастись на невысоких вараках или плоскогорьях, покрытых некрупным лесом. Здесь кроме сочного ягеля они ищут грибы, которые являются для оленей еще большим лакомством, нежели морошечный цвет. Если грибов много, олени быстро наедаются, и пастухам легко пасти. Но если год малогрибной, олени в поисках этого лакомства стараются бежать вперед, и пастухам стоит больших трудов сдерживать стадо. Осень. С конца сентября и весь октябрь происходит "роккымбале" или период спаривания. Этот период начинается с попыток хирвасов сбить самок (важенок) в косяк и осуществлять свои супружеские права на них. В конце октября, после окончания случного периода, начинается сбор оленей в один кусок. Собрав стадо, его перегоняют в лесную сторону, к зимнему выпасу, и разбивают на два-три стада, готовясь к зиме. Здесь же отделяют старых покалеченных и больных оленей для убоя на мясо. Зима. Главная задача оленеводов в зимнее время - уберечь оленей от хищников н не растерять стадо в непогоду. В случае появления волков заботы пастухов увеличиваются многократно. Хищники зорко следят за стадом, прячась днем от пастухов, ночью же, выбрав момент, когда пастухи уходят в куваксу, дерзко нападают. Иногда два волка в течение 15-20 минут успевают зарезать 5-6 оленей. Беда еще в том, что волк, раз напавший на стадо, не уходит от него длительное время, убивая при слабых и мало бдительных пастухах все новые и новые жертвы. Борьба с волчьей опасностью исстари считалась делом всего общества. Весна. Со второй половины апреля оленевод начинает усиленно готовиться к важнейшему периоду в оленеводческом календаре - отелу. Отел начинается с 10-15 чисел мая и заканчивается в первых числах июня. Главная задача саамов во время отела - сохранить молодняк и этим увеличить поголовье. В порядке подготовки к отелу важенки отбиваются от быков и хирвасов и перегоняются в места отела, которые должны быть защищены от холодных ветров, лишены камней, рек или водопадов и должны содержать достаточно корма для важенок. Обычно это сухие, ровные площадки, вовсе лишенные леса или с мелким кустарником Средняя годовая величина приплода должна составлять по отношению к величине стада до отела 35-36 процентов. Одновременно с наблюдением за отелом оленеводы подсчитывают родившихся важенок и бычков. В день рождения теленка его клеймят при помощи вырезания меток хозяина на ушах, но иногда клеймение производят по достижении им двухмесячного возраста. Хозяйственное значение оленя распространяется на все отрасли саамского труда, и оленеводство с полным основанием должно рассматриваться как основа экономического быта саамов. Преобладающее, универсальное значение оленя в хозяйственно-экономической жизни саамов, естественно, нашло многообразное выражение в идеологических представлениях и обрядово-культовых действиях. Некоторые обрядовые пережитки, известные нам по литературе и отголоскам древних преданий, позволяют предполагать, что некогда олень являлся тотемным животным. Это предположение основывается на антропоморфном характере некоторых понятий о качествах оленя. Если олень в некоторых случаях называется "добрым стариком", "сильным молодцом" или важенка - «красавицей-девушкой", то и человек часто наделяется эпитетами: "хороший, передовой", "сильный бык" или "стройная и проворная, как важенка". О тотемическом сродстве древних предков саамов с оленем заставляют предполагать как жертвенное поедание оленей, так и табуация отдельных его частей, выродившаяся ныне в пережитки правил, кажущихся основными лишь на неравенстве полов и старшинстве домохозяина. Ведущее хозяйственное значение оленя нашло не менее широкое выражение в песнях, сказках и приметах саамов. Весь фольклорный комплекс саамов пронизан сюжетами, связанными с оленем и оленеводством. Существует множество песен производственного характера: "Сбор оленей осенью", "Ловля чепырков", "Период спаривания", "Езда на оленях налегке по тундре в осеннее время", "Переезд райдой по тундре с летнего места на зимнее", "Кебованье старухи - нойды по поводу пропавших оленей", "Бегство оленей от комаров в комарное время". В противоположность рыболовецким занятиям, почти не отмеченным песенным фольклором, оленеводство и олени - наиболее часто повторяющиеся сюжеты и образы в песнях. Даже, собираясь, в гости саам пел о своих оленях и, обращаясь к оленям; в песне о сватовстве подробно описывается упряжка жениха и качества быков; в свадебном обряде дружка и его товарищи уподобляются передовому быку, "пилею" (второму после передового) и т.д. Существуют такие приметы, связанные с оленем и оленеводством. Например: если первая важенка, рожающая первый раз, будет долго рожать теленка, все стадо будет долго рожать, и наоборот: олени быстро бегают в стаде - перед погодой или перед волком.
Вендрю: Рыболовство. Наряду с оленеводством весьма важное значение в хозяйственной деятельности саамов имело рыболовство. Оно не оказывало столь универсального влияния на другие области трудовой жизни, как оленеводство, но удельный вес доходов, извлекаемых из рыбной ловли был относительно велик. Кроме товарной продукции, рыболовство обеспечивало саамов рыбной пищей; для малооленных хозяйств рыба являлась основным продуктом питания большую часть года. Саамы России по формам хозяйственной деятельности не разделялись, подобно норвежским или шведским саамам, на кочевых и оседлых, горных и озерных. Хозяйственный уклад всех саамов, проживавших на Кольском полуострове до 1911 года может быть назван полукочевым. В основе раздвоения между оседлостью и кочевьем стояло рыболовство и пережившие себя, но крепко соблюдаемые права собственности на рыболовные угодья. В период становления территориальной общины у саамов в XV-XVI вв., водные и охотничьи угодья в зависимости от движения населения переделялись селениями сообща. По мере развития собственнических прав домохозяев на рыболовные и охотничьи участки, а также по мере внедрения в угодья саамов русских промышленников и монахов переделы затруднялись. В то же время население погостов менялось, дробилось или увеличивалось, по мере освоения или оскудения водоемов, в порядке развития брачных отношений (например, переселение в дом тестя) и т.д. В конечном счете, образовалось такое положение, при котором саамы вынуждены были отправляться на "летние места", им принадлежащие, за 100-200 километров от селения, невзирая на то, что поблизости от жилья находились водоемы, не менее богатые рыбой. Рыболовство - более древнее занятие саамов Кольского полуострова, нежели оленеводство. Многочисленные археологические находки (грузила, костяные уды в раскопках) позволяют заключить о наличии рыболовства и даже сетей в период раннего неолита. Имеется в виду не случайная поимка рыбы, а систематический промысел, основанный на известной технической вооруженности. К крупным рыбным водоемам относятся озера Имандра, Умбозеро, Колвицкое, Ловозеро, Нотозеро, Пиренгское, Верхнее и Нижнее Енозеро. Главнейшие рыболовные реки: Тулома, Териберка, Воронья, Иоканьга, Поной, Варзуга, Умба. Важнейшие промысловые рыбы Кольского полуострова, вылавливаемые саамами: семга (лус) -преимущественно в устьях перечисленных рек, в губах и заливах, треска (торек), камбала (кампель), палтус (палтос) и в небольшом количестве - пикшуй. В озерах саамы ловят сигов, окуней, щук, хариусов, кумж, гольцов, налимов и плотву. В печатном списке Архангельского губернского правления за 1870 год перечисляются 14 рек, в которых саамам разрешается ловить семгу заборами и заколами. С развитием колонизации после 1880 года многие семужьи тони саамы потеряли. В переделах селений рыболовные угодья, так же как и охотничьи были распределены между семьями. Хотя фактически каждый глава семьи мог пользоваться любой частью своего надела, одна часть считалась запасной, или резервной. Лишь по мере роста сына и с выделением его куддас (надела) лишался резерва, который как бы выделялся сыну и его семье. Но и здесь вовсе не обязательно было сыну выделяться. Отец и взрослый сын с семьей могли жить в одной веже и ловить на одном озере, но общество уже не могло рассчитывать на половину куддаса. Следующим поколениям общество выделяло надел из свободных земель и водных угодий, образующихся после смерти или переселения мужчин-домохозяев. В куддас входили рыбные ловли (тони) на крупных озерах, одно, два или три малых озера, небольшая речка и тоня в большой реке, покосы и охотничий участок Несмотря на большое количество водоемов, изобилующих рыбами разных пород, озерное и морское рыболовство саамов носило в целом весьма примитивный и застойный характер и лишь позволяло кое-как сводить концы с концами, не обеспечивая экономического подъема. Просты и промысловые судна саамов на озере и морских побережьях. Повсеместно распространены двухвесельные лодки (вэнс), очень легкие и устойчивые, от 6 до 8 метров длины и от 1 до 1,5 метров ширины. В морских заливах и в устьях рек пользовались лодками больших размеров, но редко крупнее четырехвесельных. Раньше саамские лодки славились своею легкостью и прочностью. Оснащение промысловой лодки состояло из весел, прикрепленных к деревянной уключине веревкой, прямого паруса, мачты и рулевого весла. Некоторые рыбаки устанавливали на лодке ворот, чтобы удобнее было подтягивать невод при большом захвате. Количество лодок у каждого главы семьи не превышает трех, у бедных была большей частью одна лодка. Для себя, впрок на зиму саамы заготовляют рыбу при помощи вяления. За отсутствием соли и уменья солить саамы не могли реализовать на рынке рыбу летнего улова. Рыбу как товарную продукцию саамы могли использовать лишь осенью, с наступлением морозов в течение небольшого периода подледного лова. Декабрь, январь, февраль и март саамы жили в зимних селениях, занимаясь извозом, охотой и лишь в марте - подледным ловом налима. С марта месяца начинали готовиться к переезду на озера или семужьи тони "летние места" - кисвойкх. С середины апреля начинали забрасывать на летние места тару, соль, смолу, продовольствие и снасти. В первых числах мая - длинный обоз из кереж и саней выезжал из "зимнего места". Дома, тупы и вежи остаются пустыми до поздней осени. Райда (так называется запряженный оленями обоз) делает в день по 10-15 километров при благоприятной погоде. По приезде на озера каждая семья или по две вместе расселяются в вежах по своим тоням и ждут вскрытия озер, починяя и крася снасти, смоля лодки, ремонтируя летние жилища - вежи. Сразу же, как сойдет лед, и обнажатся берега, начинается нерест щуки и окуня (с первых по двадцатые числа июня). Нерестовую щуку и окуня ловят сетками, колют острогой и стреляют из ружья. Сетки набирают самые крепкие и ставят в три ряда, загораживая, таким образом травянистые заливы. Одновременно со щукой нерестится окунь, который также идет в залитые водой травянистые берега и становится первой добычей. После нереста сетками ловят лишь слабосильные женщины и дети в небольшом количестве, полноценные рыбаки ловят до поздней осени неводом. Неводом в летнее время ловят сигов, щук, окуней, хариусов и плотву. С августа месяца ночи становятся темней, и сиг - рыба, по словам саамов, осторожная, начинает попадать в сетки. С августа, следовательно, рыбу ловят не только неводом, но и сетями. В конце августа в сетки начинает попадать кумжа. В этот период она устремляется на озера во впадающие в них быстрые реки метать икру. Саамы, в наделы которых входят и устья рек, загораживают входы в реки сетями, так же как и перешейки соединенных озер, и получают обильный улов красной рыбы. В первых числах сентября начинают нереститься голец и палия и также хорошо ловятся сетками. В октябре месяце, когда лед на озерах становится достаточно крепок, чтобы выдержать человека, начинают подледный лов. Прорубив квадратную прорубь (кольтэ) приблизительно три на три метра, запускают невод, затем к длинным шестам привязывают веревки от крыльев невода и через проруби протягивают подо льдом шесты (волкх), тянут невод выемочной проруби. Если поблизости от селения были рыбные озера, некоторые саамы делали проруби и опускали под лед сетки в течение всей зимы. Осматривали в течение полутора-двух недель один раз. Улов в это время бывал небольшой, попадали чаще сиги и налим. Ловили зимой также крючьями щуку, но в небольших количествах. Во второй половине марта нерестится налим, скопляясь подо льдом в известных опытным саамам песчаных местах, хорошо ловится на крючок. Лов налима продолжается не более 7-8 дней. Весенний семужий лов начинается с конца мая и продолжается до середины июля. Осенний лов начинается с 15 августа и продолжается до октября. Являясь одной из важнейших отраслей хозяйства, рыболовство, так же как и оленеводство, нашло отражение в религиозных представлениях саамов и в их фольклоре. Существуют упоминания о рыбных сейдах, которые посылали богатый улов или, разгневавшись, поступали наоборот. Рыбным сейдам саамы приносили жертвы из рыбьего жира. Многочисленное количество священных камней- сейдов мы встречаем еще до сих пор возле озер Кольского полуострова. В памяти стариков еще живы легенды о возникновении сейдов. По рассказам, это чаще всего окаменевшие под влиянием колдовских чар люди. От неожиданного вмешательства людей в колдовские дела окаменевают в легендах о сейдах не только люди, но и животные. По преданиям, окаменевали не только колдуны и люди, напугавшие колдунов, но и враги саамов - чудь, в условиях безвыходного для себя положения. Обычно легенда связана с внешними очертаниями сейда и старается объяснить их: мужчина в каньге, бабушка с внучкой или мать с детьми, окаменевший сундук или зверь и т.д. Возле сейдов нельзя было шуметь или ругаться. В противном случае "старик" или "старуха" могли рассердиться, не дать рыбы, послать на озеро непогоду, а то и жестоко наказать рыбака тяжелой болезнью или даже смертью. Некоторые легендарные сказания, связанные с рыбной ловлей, содержат в себе элементы поучительного порядка. "Старик-нойда со своей невесткой ловили в озере Каложном рыбу. Захотелось им поймать больше. Старик сказал невестке: "Я выпью всю воду из озера, а ты собери со дна рыбу, которая покрупнее". Сказал старик и выпил все озеро, а невестка стала собирать рыбу, которая покрупнее. Набрала она полный карбас. Старик говорит: "Довольно, не могу больше воду держать". Но невестка не послушала старика, пожадничала, захотела еще одну рыбу взять. Старик не мог больше воду держать и выпустил ее обратно в озеро". В данном случае жадность выставляется, как порок, за который следует наказать. Воздержание от шума и ругани, то есть те качества, которые столь ценят саамы - охотники и рыболовы, подразумевается, что приятны и сейду, и он жестоко карает тех, кто не ведет себя согласно правилам сейда. Относительная случайность успехов рыбного лова порождает стремление умилостивить сеида, отсюда приношения разных подарков, вплоть до опускания на дно озера женщин-кукол. Понятие о могуществе колдовских чар при рыбной ловле было широко распространено. Существует у саамов немало примет, связанных с рыбным промыслом, например: нельзя выходить из вежи пока хозяйка вынимает из котла рыбу - подразумевается, что рыба будет уходить из невода; зажаренную на нипчесе рыбу (нипчес - деревянный вертел, втыкаемый в землю перед очагом) нельзя долго держать в руках: снял и клади на карь (деревянная доска для рыбы); если птицы каркают отрывисто - весна будет крутая, если протяжно - затяжная; лед растает без ветра, не ломаясь - перед хорошей путиной; ломается ветром - путина будет плохая; гром гремит на мерзлое озеро - рыбы мало будет, при вскрывшемся озере - путина будет хорошая; гагара (товт) кричит часто - к дождю, отрывисто - к ясной погоде; невод тянется легко - улов хороший, тяжело тянуть - рыбы не будет.
Вендрю: Охота. Охота на млекопитающих и птиц до недавнего времени занимала в хозяйстве саамов столь же значительное место, как и рыболовство. По мере удаления в глубь истории значение охоты возрастает и, наоборот, приближаясь к нашим дням, уменьшается. Охотой саамы добывали пищу, шкуры для одежды и материал для изготовления различного инвентаря. Развитие меновых отношений с русскими значительно видоизменяет направление охоты: она становится не только средством удовлетворения натуральных потребностей, но и средством извлечения товарной продукции в виде дорого ценимых соседями шкур. Шкуры пушных зверей дают возможность приобретать железо, ружья, боеприпасы и ткани. Превращение пушнины в устойчивый денежный товар вовлекает саамов в сферу рыночных отношений, создаются условия для активизации охоты и даже хищнического истребления зверя. За исключением окончательно истребленного к середине XIX века бобра (майе) и потерявших вследствие малочисленности промысловое значение диких оленей (коньт) и лосей (сырв), объектами охоты саамов на занимаемой территории были песец (нял), куница (нить), лиса (римь), белка (выррев), горностай (пуйтэ), медведь (тал), волк (пальтэс), росомаха (киетьк), выдра (чевречь). Из боровых птиц промысловое значение имели: куропатка (рехьт), глухарь (чухч), рябчик (пынкэв). Из водоплавающих особым предпочтением пользовались: гусь (чуэнь), лебедь (нюхч), гага (тахт), утка-звонуха (чуэдик), чернуха (кавнас) и другие породы уток. Сведения об охотничьем инвентаре древнейших саамов скудны. Это объясняется относительно ранним распространением среди них огнестрельной кремневой пищали ( не позднее конца XVI начала XVII веков) и плохой сохранности материала, из которого изготовлялись предшествовавшие огнестрельному орудию, как кость, дерево и древесные волокна. Наибольшим распространением пользовались лук и стрела, а также самострелы и самоловы. При охоте на дикого оленя и лося саамы широко применяли облавный гон животных и ловчие ямы и устанавливали между деревьями силья-ангасы (петли, изготовленные из корней сосны). Попавших в ямы и петли животных добивали дротиками и кольями. По мере усовершенствования лука и приручения оленя охотились с манщиками, по способу, изложенному в разделе об оленеводстве. Крупных хищников, как медведь, волк, рысь и росомаха, били из самострелов, рогатиной или дротиком. Медведя преимущественно в берлоге - коллективно. Волка и росомаху (так же, как часто и лося) старались замучить, гоняя на лыжах по глубокому снегу и добивали кольями. По словам старых саамов, имелись разные ловушки, начиная от пасти (рать), где животное придавливалось деревом или камнем, до хитроумного приспособления в виде гладкого, скользкого столба, облитого водой, с зубцами на конце и приманкой. Зверь (росомаха или волк), прыгая, схватывал мясо и застревал лапой меж зубьев. Будучи лишен точки опоры на подмороженном скользком столбе, он висел таким образом до прихода хозяина ловушки. Мелких пушных зверей добывали, пользуясь луком, самострелом и ловушками, подробно описать которые даже старики затруднялись. Птиц ловили сильями (шышч), петлями (кил), для которых плели веревки из оленьих жил, а также сетями из древесных или льняных нитей. Ко второй половине XIX века кремневую пищаль вытесняет винтовка системы "Бердан" с магазинным затвором, затем "Винчестер" и "Ремингтон". Охотничий сезон на пушного зверя начинается в первых числах ноября. Западные и центральные саамы (Нотозерского, Бабинского, Печенгского, Сонгельского, Екостровского, Ловозерского и Воронинского селений) охотились преимущественно в лесах и горных районах полуострова на белку, лисицу и куницу. Объединившись по 2-3 человека, брали собак, продовольствие и уезжали на оленях на 2-3 месяца в районы охоты. Поселившись в специально для этого выстроенной избушке, отправлялись поодиночке в разные стороны. Израсходовав провизию, через день, два или три возвращались на базу, отдыхали, снимали шкуры и снова отправлялись на промысел. Восточные саамы (иоканьгские, понойские, сосновские, лумбовские и семиостровские) охотились преимущественно на белых и голубых песцов, красных и чернобурых лисиц и росомах. Охотничьи угодья саамов были распределены между селениями, и в пределах селений строго запрещалось охотиться на чужой территории. Меньшее значение имели запреты в пределах рыболовных угодий своего селения. Однако с разрешения владельца можно было охотиться в его вараках, если он не собирался сам пойти на охоту. В том случае, если жители погоста обнаруживали на своих угодьях охотника из чужого селения, они могли обложить его штрафом, выпороть или даже отнять или поломать ружье. Саамы селений Иоканьгского, Сосновского и Лумбовского, частично Каменского и Семиостровского, занимались в весеннее время береговым промыслом морского зверя, т.е. "ходили на тороса". Промысел начинался во второй половине февраля. Команда из 5-6 человек убивала в день до 200 голов зверя. Добычу делили между всей командой поровну. Продавали на месте русским торговцам. Промыслы оканчивались в конце марта. Добывали таким образом тюленей (нэриа, нуэри), лисуна, вытелка и белька. Саамы, проживавшие в западной части Мурманского побережья, пользовались тем, что море почти ежегодно выбрасывало на мель мертвых китов (валесь), или же киты не успевали уйти из губы с отливом и обсыхали. Этих китов они продавали кольским купцам. Обилие в лесах и тундрах западной и центральной части полуострова боровой дичи делало выгодным промысел белой куропатки и глухаря. Глухаря били на весенних токах из винтовок, осенью - из-под лайки. На куропаток охотились преимущественно сильями, ставя петли в местах, чаще посещаемых стаями птиц или с подъездом на оленях, стреляя из ружья. Последний способ охоты весьма выгоден, так как птицы не боятся оленей и подпускают едущего на них охотника на 10-15 шагов. Охота, так же как оленеводство и рыболовство, связана у саамов с многочисленными обрядами, пережитки которых сохраняются до сих пор; многообразен также и охотничий фольклор саамов. Перед отправлением на охоту саамы гадали на бубнах, в каком направлении следует охотиться и где будет удача. Вопросу гаданий и всевозможных примет охотники уделяли немалое внимание. Любую охотничью добычу нельзя было вносить в вежу через вход, которым пользовались обычно. Мясо дикого оленя, например, саамы протаскивали через окна в задней части вежи или через дымовое отверстие. Охотничьим сейдам приносили в жертву рога, вырубленные с частью черепа, в который клались кусочки от всех частей оленьей туши; у сейдов заговаривали оружие и просили удачи в охоте. В сказках, отражающих связь саамов с окружающим животным миром, часто повторяется мотив чудесного превращения человека в животное и следующее затем перевоплощение снова в человека. Нередко колдуны превращаются в диких или ручных оленей. Одна из сказок повествует о превращении старика в медведя на зиму и весной - в человека: не желая обременять семью, старик уходит в лес и, оборотившись медведем, засыпает в берлоге на всю зиму. Весной возвращается в семью, приняв человеческий образ, осенью повторяет превращение. Его находит по следам жена и также превращается в медведицу. Дети в поисках родителей находят берлогу и убивают отца, мать, упав на труп медведя, снова принимают человеческий образ, но с медвежьей лапой. В сказках отражается понятие саамов о простоте медведя и хитрости лисы. Голодная лиса, оказавшись на острове с голодным медведем и другими зверями, заставляет его сначала убить прочих зверей, а когда их мясо оказывается съеденным, ложится и, сунув голову к животу, притворяется, что кушает. "Что ты, лиса, ешь?" - спрашивает медведь. "Кишки свои ем, - отвечает лиса. - Брюхо распорола себе". Голодный медведь разрывает свой живот лапой и издыхает, став добычей хитрой лисы. В охотничьих песнях саамы поют о встрече с медведем, о необычайном спасении охотника, об охоте на диких оленей или песцов.
Вендрю: Транспорт. Селения саамов были разбросаны редкими островками на обширных территориях Кольского полуострова. В течении летнего времени связь между ними почти полностью прекращалась по причине абсолютного отсутствия дорог. В пунктах, соединенных реками, озерами, морями, сообщение поддерживалось водным путем. Для передвижения по побережьям Белого и Баренцева морей пользовались поморскими судами - шняками (карбас с прямым парусом) и позднее норвежскими елами (крытый полубот карбас с косым парусом). По внутренним водоемам переправлялись в обыкновенных саамских лодках. Через каменистые пороги лодки переправлялись волоком, груз переносился на плечах. В случаях крайней необходимости для перевозки грузов пользовались оленем, запрягая одного или двух животных в кережу и волоча ее по мшистым скользким путям. Когда не оказывалось оленей, груз несли на спине, прикрепляя его для удобства носки и съемки во врямя отдыха к выгнутой, переплетенной ремнями раме, называемой "кроши". Пешеходов нередко сопровождал олень "под ташкой", т.е. с вьюком на спине. Для переноса груза вьюком имелись специальные сумки (ташквус) из сыромятной кожи или тюленьей шкуры. Езда на оленях верхом у саамов не имела распространения. В зимнее время основным и единственным средством связи в тундрах являлся олений транспорт. До 1890 года, то есть до прихода ижемцев, саамы пользовались в качестве саней кережей (керресь). Кережа с полным основанием относится к древнейшему типу саней, представляя нечто среднее между лодкой и лыжами. Распространена она была повсеместно, как у саамов Кольского полуострова, так и у зарубежных и, как будто бы, в форме ее никаких существенных изменений у тех и других не было. Оригинальная эта повозка ни у каких других народов Севера не встречалась. Внешний ее вид напоминает узкую лодку с отрезанной кормой. Центром кережи служит гнутый березовый или еловый полоз (эль). По полозу расположены 5 пар 7 гнутых ребер, к которым с обеих сторон параллельно полозу прибиты по 3-4 узкие доски, составляющие борта кережи. Конусообразный нос слегка приподнят, чтобы кережа не зарывалась в снег, спинка отогнута для удобства ездока. Грузовая кережа отличается от легковой только большими размерами. В недавнем еще прошлом борта кережи сшивались древесными корнями или деревянными гвоздями. На спинке кережи, обычно орнаментированной, ввернуто железное кольцо для привязи оленей при путешествии райдой. При необходимости переездов в переднюю часть кережи клали для тепла сухую траву, ноги обвертывали в оленью шкуру и заматывали ремнем, пользуясь мочками по бортам. Обычно в кережу запрягался один олень, в редких случаях - два. Оленья упряжка состояла из ремня, скрепляемого на груди оленя вместо хомута (лянке), седелки (ниндер) и тяжа (поцкас), идущего от шейно-грудной лямки к кереже. Тяж из сыромятной кожи или шкуры морского зверя привязывался одним кольцом к хомуту, пропускался между ног оленя и соединялся с ременной мочкой, продетой в полоз кережи. На лоб оленя одевался ремень с двумя костями, служившими целям управления. Возжа (выйемланке) прикреплялась к лобному ремню и при натягивании кости давила на левую или правую часть лба, что заставляло оленя проворачиваться в соответствующую сторону. Целям управления также служил хорей (харе) - тонкий шест длиной до 6 метров с тупым концом. Одновременно хорей заменял кнут. При длительных переездах, особенно с детьми, над задней частью кережи устанавливалось перекрытие из березовых обручей и покрывалось оленьей шкурой, образуя кибитку. Кережа с кибиткой называлась "балк". При переездах по тундре с детьми ее сооружают на санях и до сих пор. До прихода ижемцев и распространения двухполозных ненецких нартоподобных саней для перевозки грузов по дорогам они пользовались двухполозными санями с низкими копыльями, называвшимися чунками. В настоящее время кережи повсеместно вышли из употребления; их вытеснили сани ненецко-ижемского образца, называемые у саамов "соань" или "соан". Сани эти состоят их двух полозьев (эль), они имеют от 2 до 2,5 и даже 3 метров длину. В сани впрягалось от 3 до 5 оленей: передовой (вуйик-ерик), второй (пилей) и два или три пристяжных оленя. Обычно ездили на быках - кастрированных самцах. Передовой, как правило, сильнейший и хорошо обученный бык, ставился крайним слева, рядом с ним - пилей и дальше, в ряд, пристяжные, нередко хирвасы и важенки. Тип запряжки повсеместно был у саамов и продолжает оставаться до сих пор веерообразным. Как тип этой упряжки, так и сбруя стали распространяться с приходом ижемцев, однако обозначения отдельных частей упряжной сбруи - саамские. Для изготовления твердых деталей к сбруе (различные пряжки и пуговицы) широкое применение находит кость из оленьего рога. Хорей, употреблявшийся при упряжке веером, достигал 8 метров длины. Длина этого орудия, снабженного костяным или деревянным наконечником (чтобы не портить кожу оленя) зависит от необходимости доставать и воздействовать на любого оленя из упряжки. Воздействие выражается в легких толчках ленивых оленей в зад или в легком поколачивании непослушных по затылку. При необходимости остановки хорей отбрасывается в левую сторону на снег, и олени останавливаются. Хорошие олени за один день пробегают по неглубокому снегу 80-1OO километров. Легковая езда производится быстро и никогда так не утомляет, как на лошади. Править оленями умеют одинаково хорошо как мужчины, так и женщины. Через каждые 30-40 минут быстрой езды (до 20 км в час) оленей останавливают для пятиминутной передышки. При езде райдой, с грузом, передвигаются медленно - не более 25-30 километров в день, на ночь ставят куваксы для спанья, оленей отпускают на кормежку. Места для отдыха обязательно выбирают такие, где олень может достать здесь же хороший корм. Наибольшее предпочтение саамы отдавали белым оленям. Некогда эти олени приносились в жертву духу-хозяину. Белые олени часто предназначались молодым девушкам и шли за ними в приданое по выходе замуж. Праздничный женский выезд являл собою весьма живописную картину: три-четыре белых оленя украшались художественно изготовленной сбруей. Праздничная или выездная женская сбруя состояла из подпруги (вентерь), разукрашенной цветными сукнами и расшитой бисером, такого же ошейника (келриссем), налобника улепея (пеленлань) и треугольных подвесков на плечах (нишкнурь). У воронинских и иоканьгских саамов использовались "санные избушки" (соань-парт), появившиеся незадолго до революции. Такими избушками пользовались пастухи, рыбаки и лесорубы при передвижении вдали от селений. Основанием избушки служат широкие сани, на которых установлены широкая доска, пол и каркас из легких и тонких деревянных пластин. Каркас обтянут парусиной или обшит фанерой. Внутри установлена небольшая железная печь с трубой, выходящей через крышу. Такая избушка легко передвигается вместе с грузом 4-5 оленями. В зимнее время от транспорта саамы получали, хотя и незначительный, доход. Доход этот получался преимущественно от поморов, перебиравшихся по веснам из Кандалакши на Мурманское побережье.
Вендрю: Одежда. За время, в которое саамы стали исторически известны, одежда их претерпела значительные изменения. Изменения эти происходили последовательно, в зависимости от климата и местных сырьевых ресурсов, развития социальных отношений и выработки новых эстетических вкусов, в процессе общения с соседними народами. Национальный костюм саамов к концу XIX началу XX веков сохранил лишь некоторые черты, видоизменившись под влиянием прежде всего северо-русской одежды, а в дальнейшем - европейской. Бытописатели XVI-XVII веков уже не застали у саамов костюмов, в которых заметно сказывались бы родовые отличия. Вместе с тем даже в наиболее ранних описаниях саамских костюмов встречаются элементы наносные, обусловленные, несомненно, меновыми отношениями с соседями. Учитывая своеобразие северного климата, во всех случаях требующего от одежды наибольшего сохранения теплоты и подвижности при охоте, можно допустить, что в изображениях XVII века представлен тип древнейшего костюма саамов. Основным материалом для изготовления костюмов служили шкуры зверей, преимущественно оленьи и медвежьи. Согласно сообщению Отара, в числе дани, платимой саамами хелоголандским бондам, числится одежда из бобровых или медвежьих шкур. Далее Торир Собака заставляет заколдовать сшитую саамами одежду из 12 оленьих шкур. В наиболее правдоподобном из древнейших сочинений Шеффера на заглавном листе приведены три изображения саамов. На всех одеты спускающиеся ниже колен камзолы, перетянутые поясами с кольцами на концах. На ногах короткая обувь с острыми и узкими, загнутыми вверх носами. Выше щиколоток обувь обмотана оборами. Икры плотно обтянуты штанами из шкуры. У всех на руках рукавицы из шкур, шерстью наружу. У двоих на головах нечто вроде вязаных колпаков или круглых меховых шапок с опушкой, но без наушников. У третьего головной убор изображен в виде птицы (утки), как бы сидящей на голове. За исключением последнего головного убора, одежда изображенных в книге Шеффера саамов соответствует описаниям старинных авторов. Шеффер отмечает распространенные на одежде узоры из оловянной проволоки и пластинок, искусно выделываемых саамскими женщинами. Еще и до сих пор сохранившиеся у саамов женские и мужские каньги - короткая обувь с острыми, загнутыми вверх носами, завязываемая оборами выше щиколоток, мужские и женские яры с огрузеньем - сапоги с острыми, загнутыми вверх носами, оканчивающиеся пришитыми к голенищам замшевыми штанами - остатки и притом малоизменившиеся саамского древнего костюма. Процессы государственного разграничения саамских племен и христианизации в XV-XVI и XVII веках сопровождаются северорусским влиянием на Кольских саамов. В особенности это влияние заметно на женских и мужских головных уборах. Однако саамы не ограничились автоматическим заимствованием, воспринятые от русских головные уборы они в высокой степени усовершенствовали, выявив при этом тонкий художественный вкус и чувство меры. Разнообразие головных уборов в этот период вызывалось необходимостью отражения половозрастных и семейных отношений. В сочетании с древнейшими элементами своей одежды, саамы длительное время сохраняют черты старинного северорусского костюма. С приходом ижемцев в развитии саамской одежды начинается третий период: зимний костюм саамов вытесняет более практичная ижемская малица, летний и домашний костюм все более приобретает европейские черты. Различие между мужским и женским зимними костюмами заключалось, главным образом, в головных уборах. Прочая одежда отличалась лишь более изящной отделкой женского костюма и большим количеством украшений. Как женщины, так и мужчины зимою носили печек (пецк), сшитый из шкур годовалого оленьего теленка (неблюя) шерстью наружу. Особенностью печека было отсутствие каких-либо других разрезов, кроме ворота, служившего для просовывания головы: надевался печек также как рубаха, т.е. через голову. Широкие рукава оканчивались узким шерстяным обшлагом, позволявшим втягивать руку и пользоваться карманами внутренней, одетой под печек одежды. В длину печек опускался ниже колен, но при ношении длина регулировалась подпояской, позволявшей подбирать и опускать подол. Единственным украшением женского печека служили две кисти из красных суконных треугольников, пришитых к вороту и ниспадавших на грудь. Зимняя обувь была также одинакова и у мужчин, и у женщин. При переездах на оленях одевали яры (иерь) -сапоги с длинными голенищами, верха которых оканчивались пришитыми к ним замшевыми штанами (огузенье). Головки таких сапог с загнутыми вверх острыми носами и голенищами изготовлялись из наиболее прочной оленьей шкуры, содранной с нижних конечностей оленьих ног (койб) шерстью наружу. Для большего сохранения тепла внутрь клалась сухая трава, на ногу одевался чулок из шкурки оленьего теленка, убитого через несколько дней после рождения (пыжика), шерстью внутрь. Женские яры изготовлялись преимущественно из белых койб, мужские - вперемежку: из белых продольных полос с черными или коричневыми. Яры обладали несомненным преимуществом, хорошо сохраняя тепло, заменяя штаны и предохраняя от проникновения снега, но одновременно имели существенный недостаток: они стесняли движение при быстрой ходьбе на лыжах и затрудняли просушивание головок. Всякая оленья обувь от снега быстро намокает и не предохраняет от холода, не будучи хорошо высушена. Просушка обуви производится с внутренней стороны, для чего обувь неизбежно приходится выворачивать. При охоте, сборке оленей и вообще при переходах в течение нескольких дней или недель это создавало большие затруднения. Наряду с ярами, были распространены каньги - короткая обувь из койб с загнутыми вверх узкими носками. При ношении канег надевали сшитые из койб штаны с огузеньем, узкие концы которых, наставленные красным сукном, заправлялись в каньги и плотно обматывались обрами. Преимущества канег заключались в большой легкости и возможности их сушить, не снимая штанов. Вследствие этого каньги носились преимущественно летом, осенью и весной; зимой их надевали лишь при необходимости длительных переходов на лыжах. Следует отметить, что каньги весной и осенью вовсе не предохраняли от сырости ноги, в них можно было согреться лишь быстрой ходьбой и бегом. Как мужские, так и женские каньги были одинакового покроя; изготовлялись чаще из белых койб. Женские каньги украшались на сгибе и на заднике вышитыми из красного сукна треугольниками, орнаментированными бисером. Женские оборы также украшались бисером, голубыми и черными бусами и красным сукном. Мужские, женские и девичьи головные уборы, как уже сказано, существенно отличались друг от друга. Головной убор замужней женщины (назанкабперсь) по форме напоминает колпак с усеченным конусом. Околыш покрыт красным сукном, далее идет полоса из желтого сукна и основание - полоса из шкуры бобра или оленя-неблюя. Основание опушено лисьим мехом, наружная сторона наушников покрыта также красным сукном. От наушников тянутся кисти из красных и желтых суконных треугольников на нитке из разноцветных бус. Зимний головной убор саамской девушки (нийткабперсь): меховая основа убора покрыта зеленым или синим сукном или бумазеей. Над теменем нашит круг из красного сукна, площадь круга разделена бисерной вышивкой на ромбы и треугольники. Далее книзу идет ободок из треугольников, нашитых из желтого сукна. За остроугольным ободком следует орнаментированная бисером полоса из шкуры неблюя, лисья опушка и наушники с цветными подвесками. Рукавицы девушек и женщин изготовлялись также из белых койб и украшались бусами и подвесками-треугольниками. Не менее живописно украшался головной убор мужчины (олмынчкабперсь). Основание шапки - из шкуры пыжиков или неблюев обшито черным, синим или зеленым сукном. Передняя ее часть приподнята надо лбом; вообще шапка держится на картонном или берестяном каркасе и имеет усеченные стороны и перед с острыми углами. Перед и бока шапки расшиты разноцветными сукнами и орнаментированы бисером. Тыльная часть украшена куском пушистого лисьего меха. Лисьим же мехом опушено все основание шапки. Летняя одежда мужчин и женщин состояла из юпы (мацех), изготовляемой для первых из грубого серого сукна, для вторых - из белого, более тонкого, покупавшегося у русских или норвежских торговцев. Покрой юпы аналогичен покрою печка, но несколько короче. Ворот и обшлага женской и мужской юпы обшиты красным сукном и расшиты бисерными узорами. Отправляясь на охоту, мужчины одевали на шею расшитый бисером пояс с набором охотничьих принадлежностей (сильчуэрвь): костяной рожок для пороха, мерка для дроби, костяная же мерка для пороха, мешочек из кожи с пулями, сумочка для огнива и трута и сумочка, расшитая бисером, для различного назначения. Женщины подпоясывали юпу вязаными поясами, мужчины кожаным ремнем с подвешенным в футляре ножом и - в качестве оберегов - двумя, тремя и более медвежьими когтями. На голову западные саамы летом одевали вязаный колпак, пользовались зимней шапкой или обходились вовсе без головного убора. Особенный интерес представляют домашние или летние головные уборы саамских замужних женщин и девушек. Головной убор замужней женщины, называемый шамшура (шамшед), изготовлялся из красного сукна, натягиваемого на бересту или картонный каркас. Основание этого убора представлял повойник, с присоединением изогнутого над лбом поперечного гребня и тыльной части, закрывающей шею. Как правило, по красной поверхности шамшуры нанесены семи - или шестицветные бисерные узоры стилизованного геометрического характера. Не менее живописно выглядит летний головной убор девушки (нийтпервеськ). Берестяной или картонный обод шириною от 10 до 15 см обшит красным сукном; спереди и по бокам орнаментирован бисерной вышивкой, обычного у саамов геометрического стиля. Не менее оригинальны прочие принадлежности костюма саамских женщин недавнего прошлого. Широкие и длинные, со множеством складок и обор платья, короткие, перетянутые в талии кофты, наконец, пояса, украшенные бисером, со множеством различных металлических подвесок, ключей и пр. С приходом ижемцев, саамские печки, яры и каньги были вытеснены более приспособленной к условиям севера одеждой. Печек заменила малица; яры и каньги - пимы и тоборки из шкуры морского зверя. Преимущество малицы перед печками в том, что она одевается мехом внутрь и лучше сохраняет тепло; при малице не требуется шапки, так как она снабжена меховым капюшоном; при необходимости его можно затянуть до таких пределов, что останется лишь небольшое отверстие для дыхания. Наконец, рукава малицы оканчиваются рукавицами, обогреваемыми теплом всего тела. Саамские яры с огузениями уступили дорогу пимам, украшенным разноцветным сукном. Изготовление саамской одежды никогда не представляло собой особой отрасли ремесла, отделившегося от других производств. Этим изготовлением всегда занимались женщины. Качества девушки перед выходом замуж определялись прежде всего тем, сколь искусна она в рукоделии. Одежду и обувь из оленьих шкур саамские женщины шили, пользуясь нитками, ссученными из оленьих жил (конть сун). Вытянутые из ног и спины оленя жилы сушились, затем расщеплялись пальцами на тонкие волокна, из которых руками сучились любой толщины нити, прижимая волокна к щеке. Костяные иглы (нивель) вышли из употребления в еще далекие времена: повсеместно была распространена стальная игла фабричного производства.
Вендрю: Питание. В прямой зависимости от хозяйственной деятельности саамов и жилищных условий находилось питание и способы приготовления пищи. Основные продукты питания - рыба в различных видах, оленье мясо и дичь. Потребление хлеба, сахара, чая имело повсеместное распространение с весьма отдаленных времен. Характер пищи существенно менялся лишь летом и зимой. Известны до 10 рыбных блюд, изготовляемых саамами летом: 1) вареная рыба (кэтэч куль); 2) уха (куль лим); 3) жареная на вертепе рыба (пашт куль); 4) каша из рыбы с морошкой (луэм неут); 5) соленая рыба (суль куль); 6) вяленая рыба (вялка); 7) икра солёная (куль мейн); 8) уха с подболткой из муки и черных ягод (мурьяв); 9) рыбники (куль корних); 10) потроха жареные (чуэлль). Наиболее частым блюдом на саамском столе была вареная рыба. Способ этот не требует особых приготовлений и позволяет полностью использовать не только рыбу, но и отвар, в котором она изготовлена (уху). По возвращении с дневного рыбного промысла рыбу шкерят, т.е. очищают от внутренностей и моют для посола. Часть крупной и наиболее жирной рыбы (три-четыре крупных сига) и остальная, среднего размера, накладывалась в ведерный или полуведерный котел и подвешивалась над очагом. Кроме соли никаких приправ в уху не клали. Пока рыба варится, саамка скоблит деревянный плоский вертеп (нипчес), насаживает на него сигов или окуней и наклонно втыкает перед очагом, с тем, однако, чтобы рыба жарилась, но не подгорела. Когда поспеет уха, рыбу выкладывают деревянной ложкой (капесть) на деревянную же, с приподнятыми краями доску (карь) и едят, запивая бульоном, наливаемым в долбленные деревянные чашки (мурнахпь). Зажаренную в нипчесе рыбу складывают на карь и едят без хлеба, на второе блюдо. Часто вынутую из котла рыбу освобождали от костей, засыпали в нее набранную днем морошку и толкли, изготовляя таким образом кашу (луэм наут). По утрам, перед отъездом на лов, ели соленую рыбу или холодную свежую, оставшуюся от ужина. При существовавшем несовершенном способе засола даже лучшая озерная рыба, как сиг, кумжа и хариус, разлагалась и теряла присущие ей прекрасные вкусовые качества. Вяленая рыба потреблялась чаще осенью, как более легкая и удобоносимая: ее брали с собой пастухи при поисках стад и охотники, отправляясь на длительное время в лес. Соленая икра из озерной рыбы впрок не заготовлялась: она поедалась на второй-третий день после засола, за завтраком или обедом. Уха с подболткой из муки и черных ягод готовилась в целях экономии хлеба, но ягоды в рыбных блюдах, по-видимому, следует рассматривать в связи с отсутствием овощей, которые они заменяли. Рыбник - древнейшее изысканное блюдо рыболовов, вошедших в соприкосновение с хлебными продуктами. Саамы употребляли рыбники, отправляясь в длительные переезды по озерам и тундрам, но в тех случаях, когда средства передвижения позволяли брать этот тяжелый и быстро разрушающийся продукт. Жареные или вареные потроха - рыбное лакомство саамов. Потроша рыбу саамка откладывает желудки налимов и сигов, сальные кишки щуки, печень, молоки и другие части рыбьих внутренностей; вымытые потроха вместе с отделенным от кишок салом они кипятят или жарят в образующемся жиру и получаемые шкварки поедают взрослые и дети Зимой основные продукты питания - оленье мясо и соленая или вяленая рыба. Бедные саамы, имевшие мало оленей или вовсе не имевшие, питались лишь суррогатами хлеба, и соленая рыба на их столе в зимнее время означала относительное благополучие. Мясные блюда саамов столь же незамысловаты, как и рыбные: 1) мясо вареное (вынч-вер); 2) мясной суп с подболткой из муки (корьнь лим); 3) мясо жареное (паштнич вынч). К мясным деликатесам, подобно рыбьим потрохам, относились: 1) мозг ножных костей (кэтыс эттам); 2) печенка жареная (пашт выйвас); 3) язык (нюхчем). Ножные мозговые кости, печенку и язык или, по крайней мере, лучшие куски последних поедали глава семейства или гости. Потребление хлеба и других продуктов, привозимых к саамам монахами, а затем купцами, носило часто неравномерный характер, завися от покупательной способности саамов, цен на продукты и торговой активности купцов. Бедные саамы западных селений вместо хлеба принуждены были пользоваться сушеной сосновой корой, примешивая ее к муке или заготавливая сосновую кашу, приправленную рыбьим жиром. Добывали сосновую кору следующим образом. При помощи костяного орудия, называемого "чуэтькэм", со срубленной сосны сдирается кора. Далее женщины вторым орудием, называемым "колом" или "каллым", представляющим собою немного более чайной ложки плоскую кость с заостренными краями, снимают внутренний (белый) слой коры. Содранную белую массу подвешивали над очагом и сушили, затем толкли, и сосновую "муку" потребляли в ранее указанных видах. Вместо чая большинство саамов также употребляли суррогат, собирая черную березовую накипь (тоут) и заваривая ее в чайнике. В летний и осенний периоды предпочитаются ягоды. Кухонная утварь саамов проста и немногочисленна: котел чугунный (кимне), чайник медный, квашонка для теста, каменная плита для печенья резки (кетькс лейп), деревянные, выдолбленные из нароста большие и малые чашки (нахпь), деревянная ложка (капесть), деревянные доски для рыбы, мяса, вынутых из котла (карь). Пищу готовили преимущественно женщины, но нередко и мужчины. Кроме блюд, приготовлявшихся из местных продуктов, саамы через кольских и понойских торговцев приобретали продукты бакалейные: покупали муку, из которой за неимением печей и закваски пекли "резку", т.е. пресную лапшу и пресные же лепешки. В селениях, где имелись русские печи или подобные им сооружения из камней с полом и сводом, пекли кислые хлеба. Сахар и чай, при наличии возможности приобрести таковые, потреблялись с большой охотой. У торговцев саамы приобретали баранки, масло постное, крупу, водку и т.п. Последнюю пили в больших количествах не только мужчины, но и женщины. С наибольшей охотой и выгодой торговцы продавали саамам именно этот напиток.
Вендрю: Рукоделие. Изобразительное искусство саамов находится в теснейшей связи с орудиями труда, одеждой и другими предметами хозяйственно-бытового назначения. Живопись, скульптура и архитектурное мастерство находились у саамов в зачаточном состоянии и не развивались в самостоятельные области искусства. Поэтому, говоря об изобразительном искусстве саамов, следует иметь в виду, главным образом, орнаменты и цветовые соотношения на одежде и утвари. Художественные наклонности саамов проявляются: а) в подборе цветных мехов и разноцветной замши при изготовлении одежды, обуви, сумочек, кисетов, переметных сум, скатертей и меховых "ковров"; б) в нанесении орнаментов при изготовлении шерстяных изделий путем разнообразной расцветки основы и утка (носки, пояса, оборы, перчатки, колпаки); в) в подборе цветных сукон при изготовлении и украшении обуви и одежды; г) в нанесении орнаментов цветным бисером, стеклярусом и перламутром на одежде, праздничной женской сбруи, и различных предметах домашнего назначения; д) в нанесении изображений животных и орнаментов на кость и дерево путем вырезания; е) в нанесении орнаментов на берестяные изделия путем тиснения. При подборе мехов особым предпочтением пользовался белый цвет. Изготовленные из белых койб каньги, яры или рукавицы ценились дороже, нежели из обычных серых, коричневых или красновато-бурых мехов. Нередко яры и пимы украшались белыми полосками. Особенный интерес представляют ридикюли саамских девиц и женщин, в которых они хранят разную мелочь, как иголки, жильные нитки, костяные шилья, бисер и т.п. Сумочки эти изготовлены из кусков шкуры с оленьего лба; они украшены квадратами белого, коричневого и серого меха и снабжены орнаментированными костяными створками. При изготовлении обор, чулок, поясов и рукавиц шкурки красили настоем ольховой, ивовой или березовой коры, позднее - красной, желтой, фиолетовой и другими красками. Любимый цвет саамов и наиболее распространенный в художественных изделиях - красный. Возможно, что особая симпатия к красному цвету выработалась в результате длительного употребления настоя ольховой коры, имевшего не только практическое, но и религиозно-очистительное значение. Вторым, наиболее часто встречающимся цветом, является желтый и, наконец, синий. Реже встречаются зеленые цвета, при полном почти отсутствии в украшениях других цветных сукон. В основном обычная гамма цветов на сбруе, одежде и бытовых предметах состоит из красного, желтого и синего. Но наиболее значительную роль в изобразительном искусстве играл бисер (пессер). Рисунки, вырезаемые ножом на кости и дереве, носят орнаментальный характер. Это же можно сказать и о тиснении на берестяных изделиях, на которых орнамент вдавливается тупым ножом или костью. Характерной чертой саамского орнамента является всюду выраженный геометрический стиль. Реалистическая его основа столь стилизована, что не позволяет приблизиться к понятию о предметах, которые послужили основой для подражательной стилизации. Здесь мы не находим свойственных многим народам вариаций древесных растений, животных или атрибутов. Лишь один орнаментальный мотив на головных уборах мужчин и женщин позволяет интерпретировать его как знак человека с распростертыми в стороны руками. Наблюдаемые на одежде, орудиях труда и утвари саамов орнаменты по своим формам сводятся к трем основным типам: 1) ромб и квадрат; 2) треугольник, зигзаг, ломаная прямая линия; 3) круг, розетка, звезда, крест. Большинство знаков имеют солярное значение. Диск, ромб, квадрат, квадрат с расходящимися в четыре стороны прямыми линиями, по объяснению саамов-современников XVII-XVIII веков, означают символическое изображение солнца. Кроме солнца, луны и звезд на бубнах изображались духи-покровители, кольца, амулеты, стилизованные изображения окружающей среды (жилища, животных и т.д.). По изображениям на шаманских бубнах можно судить о связи орнаментальных мотивов в изобразительном искусстве с космогонией и верованиями древних саамов. Использованная Литература: Волков Н.Н. Российские саамы. Музей антропологии и этнографии им.Петра Великого (Кунсткамера) Российской академии наук, 1996. Гурина Н.Н. Время, врезанное в камень: из истории древних лапландцев. Мурманск: Кн. изд-во, 1982. Лукьянченко Т.В. Материальная культура саамов Кольского полуострова в конце XIX-XX в. М.:"Наука", 1971. Происхождение саамов (по данным антропологии и археологии). М.:Наука, 1991. Ушаков И.Ф., Дащинский С.Н. Ловозеро. Мурманск: Кн. изд-во, 1988. Ушаков И.Ф. Избранные произведения в 3-х т.: Историко-краеведческие исследования. Мурманск: Кн. изд-во, 1997. Хрестоматия по истории Кольского севера. Составитель И.Ф.Ушаков. Мурманск, 1997. Черняков З.Е. Очерки этнографии саамов. Университет Лапландии, Рованиеми, Финляндия, 1998. Огромная благодарность за предоставленные материалы сайту http://www.saami.su
ayurjev: Откуда взята текстовая информация ? Что-то знакомое. См. http://saami.su/index.php
ayurjev: ААА...Все.. Увидел ссылку на последнем сообщении...
Эрзя: С удовольствием почитал. Спасибо.
варягЪ: спасибо Вендрю, за очень позновательный рассказ с кратким экскурсом в историю,а нельзя ли как то в продолжение остановить наше внимание на примерах речи,конкретнее,на элементарных формулах вежливости скажем Саам Киил.не к стыду будет сказано,мой дед говорил,что живое общение ни заменит ни что,и по стольку по скольку,русские так уж издревле повелось незнают языка кроме своего,не в пример именно малым народностям,которые зачастую знают из необходимости повседневной жизни не только русский но и львиную долю диалектов своего языка,так теперь то еще и поди международный для отдельных индивидуумов не составит труда.и как то обидно становится за нас русских что надо как то менять положение вещей.я знаю о чем говорю,т.к.родился в далеком и солнечном казахстане.основная масса населения азиаты,и вроде как мы должны были учить язык их страны,да на деле то они знали иказахский и татарский,и множество диалектов,и даже арабский временами,о русском умолчу т.к. они легко и свободно говорят на нем,с детства,так почему же нас не приучали с детства так как их??? потому то я и поднял эту тему,я люблю север,все что с ним связано,и мне крайне интересен язык,я хочу общаться непосредственно с языком носителем,и хочу быть ближе.только информации мало,заранее благодарю.
Вендрю: варягЪ, дед правильно твой говорил. И никак нельзя на расстоянии изучить язык, не поняв сам народ. Не пообщавшись с ним. Просто заучивание слов ничего не даст. Это во первых. Во вторых, нужна система обучения саамского языка с необходимой литературой и преподавателями. Сегодня многое делается: изучается язык, но нет системы обучения. Нет четкой государственной поддержки. Небольшой пример: общественные организации постоянно находят средства для организации курсов по изучению саамского языка. Но это же все временное. На голой инициативе был создан электронный саамско-русский словарь. И человек не нашел нигде поддержки в этой инициативе. И примеров множество, НЕТ СИСТЕМЫ ОБУЧЕНИЯ!!! В третьих, в саамском языке больше букв, и на клавиатуре нельзя передать все звуки. А сам понимаешь неправильное произношение и обучение может покалечить язык. Итог: сейчас нужна программа по изучению саамского языка. С хорошей материальной базой. Есть преподаватели, есть носители, есть грамотные специалисты. Возьмите, например, методику преподавания английского языка: тут и аудиозаписи, и учебный материал, и различные методы изучения и ..... дальше объяснять не надо. Конечно мы постараемся организовать виртуальные курсы по изучению саамского языка. Аудио записи есть на сайте саами.су туда можно кстати и новые аудио уроки добавлять. Но для этого надо сохранить тот сайт.
Аранид: простите, не поняла :"они легко и свободно говорят на нем,с детства,так почему же нас не приучали с детства так как их??? " нас -это кого?, их, я так понимаю, жителей Казахстана?
Вендрю: СААМИ ...у них нет ни оборонительного оружия, ни лошадей, ни постоянного крова над головой; их пища - трава, одежда - шкуры, ложе - земля; все свои упования они возлагают на стрелы, на которые, из-за недостатка в железе, насаживают костяной наконечник. Та же охота доставляет пропитание как мужчинам, так и женщинам; ведь они повсюду сопровождают своих мужей и притязают на свою долю добычи. И у малых детей нет другого убежища от дикого зверя и непогоды, кроме кое-как сплетенного из ветвей и доставляющего им укрытие шалаша; сюда же возвращаются фенны зрелого возраста, здесь же пристанище престарелых. Но они считают это более счастливым уделом, чем изнурять себя работою в поле и трудиться над постройкой домов и неустанно думать, переходя от надежды к отчаянью, о своем и чужом имуществе; беспечные по отношению к людям, беспечные по отношению к божествам, они достигли самого трудного - не испытывать нужды даже в желаниях... Publius Cornelius Tacitus Публий Корнелий Тацит (Publius Cornelius Tacitus). «О происхождении германцев и местоположении Германии» 98 г. I в. н.э. Всё сказанное Тацитом о феннах относится к лопарям (лопь, лапландцы) - предкам современных саамов Взято с http://www.saami.su/index.php?lang=ru&page=2
ВВС: За первым последовала очередь второго, Потапа, и притом я изобразил его в двух видах. Лопари, очевидно, очень довольны, когда с них срисовывают; позируют они с удовольствием. Замечательно, что стоя вообще невысоко по своему развитию в ряду европейских племен, они имеют замечательно развитый художественный вкус и способность разбирать рисунки и чертежи. Мне приходилось нередко удивляться неумелости русского народа понять и видеть самый ясный оттушеванный рисунок. Лопари же по нескольким штрихам эскиза узнают рисунок горы и, заметив оттенки намеченных долин, логов, называют их по именам. Это вовсе не так просто и неинтересно, как кажется с первого взгляда. По-моему, это имеет глубокий смысл, важное антропологическое значение. Это указывает на известное развитие, на врожденную способность к образным представлениям, к ясному мышлению, к сопоставлению. Умение представить, вспомнить и последовательно проследить по чертежу все детали местности, Лопарь, очевидно, при этом ясно видит пред собою знакомую картину; и вот эта-то способность от линии плана и даже карты переносится к отвлеченному, умственному представлению, сохранившемуся в памяти, ясно указывает на существование у него высшего ряда способностей. И я убежден, что Лопарю легко далась бы геометрия, а за нею и механика. Я знавал университетских товарищей, которые, связно передавая описание вещи, не могли ясно представить ее сами себе в уме; описание заучивалось на память, а силы представления у них не было. И всякий, конечно, может это проверить на самом себе. Когда человек доходит до совершенно ясного понимания предмета, тогда у него возникает об этом предмете образное представление, тогда оно становится картинным. Так Тиндаль говорить, что только у того действительно развиты математические способности, кто не только понимает логическую связь формул, но и инстинктивно чувствует их, для кого одна формула, являясь в виде образного представления, воплощения математической идеи, составляет роковую необходимость при известных условиях, которые уже сами собою чувствуются. Достигнуть такого картинного представления составляет идеал понимания в каждой отрасли обширного круга наук. Сам Тиндаль, стремясь к этому идеалу, достиг совершенства. Его объяснения и описания до того образны, до такой степени осязательны, что, читая его, невольно увлекаешься и переносишься в мир картинных представлены, им вызываемых. Часть этой высшей способности находим мы у Лопарей. «Смотрите-ка, смотрите на горы! Как их позолотило! Как снег блестит!» Прямо перед нашими глазами, далеко на горизонте, рисовалась зубчатая линия вершин Хибиных гор. Они отстояли от нас на 50 верст. Воздух был так чист, что, не смотря на громадное расстояние, виднелись, темною, черною полосой обрисовывавшейся на самой воде сосновые леса, над ними скалистые горы, с резко очерченными долинами, хребтами, а на верху и по склонам блестел на солнце розоватый снег. «Там снегу еще вдоволь. Ведь в мае месяце на всем озере Имандре лед стоит; в половине июня начинает сходить, тогда воды-то много! Вот за две недели еще лед был, а сегодня, ведь, 15-е июля. Ну, а теперь с каждым днем все меньше, да меньше». Поэтому-то июнь и июль месяцы тут самые богатые водой. Снега тают очень быстро, потому что на горах днем бывает 22-23° Цельсия; камни сильно накаляются; зной сообщается застоявшемуся воздуху в лощинах, где преимущественно залегает снег. Шумно бегут ручьи, набухают торфяники на крутых склонах гор. Потом разрываются и целые потоки грязной, мутной или ржавой воды, несутся по ложбинам, оттуда в реки и озера, и попадают в Имандру, из которой бешеная Нива в 3-4 часа доставить их в Белое море. http://www.kolamap.ru/library/1884_kudryavcev.htm Очень интересный материал! Все природой заложено, только почему же не понимают нас чиновники, что видим немного дальше и больше! И с нами надо обязательно советоваться! Вреда себе я думаю никто не желает!))) УСЛЫШЬТЕ НАС!!!
ВВС: Люди медного царства проникали на Русскую равнину двумя потоками. Загадочные саамы, которых многие привычно считают выходцами из Сибири, на самом деле – пришельцы из Европы. Более десяти тысячелетий назад их предки на скромных лодочках-ледянках, несомых водами атлантического течения, проникли к побережьям Скандинавии и Кольского полуострова, откуда затем совершали плавания к арктическим островам, до Новой Земли и Шпицбергена (поморского Груманта), выложили на безлюдных берегах каменные «вавилоны» – лабиринты. Спустя тысячи лет их путями двинулись русские поморы. О европейских корнях саамов говорит их язык (процентов 20 саамских слов не находят аналогов в «родственных» финских наречиях, причем речь идет о ключевой лексике – «камень», «вода», «снег» и т.д.). Зато отдаленные отголоски саамского лингвисты услышали… в языке басков. А генетики обнаружили дальнее родство первопоселенцев Арктики… опять же с басками и даже североафриканскими берберами! Пусть не смущают вас антропологические различия этих народов – их физиогномические черты, скорее всего – результат многотысячелетнего приспособления к суровым условиям Арктики, да и угро-самодийское влияние весьма сказалось в последующие эпохи. Русский помор, разливающий из медной братыни моховое пиво (наш аналог «верескового меда») – преемник медного царства на русской земле. Пришельцы из-за моря растворились без следа среди восточноевропейских народов, оставшись в ненецких легендах о «сихиртя» – эльфах и сидах Заполярья, да в топонимических реликтах. И лишь на Кольском полуострове наследники по прямой древних странников Гольфстрима все так же пасут своих олешков и ловят красную рыбу. И хранят предания о человеке-олене Мяндаше, так напоминающем кельтиберского «рогатого бога» и о волшебном мире, вход в который может находиться под ближайшим холмом – как и дверь в страну эльфов. А шелест вереска и карликовых берез нашептывает слова древнего языка. Взято здесь: http://www.gumilev-center.ru/?p=6766
stary: Созвездия саами, вероятно, очень старые, однако в письменной форме информация о них появилась только в 19 веке и неясно, насколько полны эти записи. Все созвездия и звёзды, включенные звесь, связаны с главенствующим созвездием — Sarva (Лось). Sarva — это саамское название лося, также встречается название Sarvvis — бычий лось. Происхождение этого созвездия, вероятнее всего восходит к культуре древних охотников, до того, как северных оленей одомашнили. Созвездие Sarva состоит из современных созвездий Кассиопеи, Персея и части Возничего. Созведия и звёзды, окружающие Sarva представляют охотников на лося. Favdna (встречается также как Favtna) — это звезда Арктур и представляет собою охотника, нацелившегося на лося из лука (Fauna davgge — Большая Медведица). Favdna должен хорошо прицелиться, потому что если он попадет в Небесную Опору Boahjenaste (Полярная звезды), то по легенде наступит конец света. У Фавдна есть несколько помошников: Galla (Процион1) и его сыновья Gallabarneck (пояс Ориона), "Лыжники", Cuoigahægjek (Кастор и Поллукс) и "Бегун" (Вега). Плеяды называют Rougot (свора собак) или Miese-cora (стадо телят). Млечный Путь называется Lodde-raiddaras (букв. птичий путь) или Jakke-mærka (букв. метка года). Используемое название зависит от сезона. В звёздной карте Йохана Тури можно наблюдать звезду Guovso-naste — утреннюю звезду, которую можно идентифицировать либо как Венеру, либо как Альтаир — звезду, показывающая приближение утра (подобно Арктуру из скандинавской культуры неба). В саамской культуре неба немного созвездий. Считается, что малое число созвездий объясняется высокими северными широтами мест проживания саамов. Два фактора выступают в пользу этого предположения: значительная часть южного неба скрыта горизонтом и северные сияния часто достаточно яркие, чтобы скрыть много звезд. Точность звезды, представляемой как Galla сомнительна. Вероятно это Процион, Ригель или Сириус — Процион был выбран в качестве Galla для этой культуры неба, так как Сириус весьма труден для наблюдений с широт, на которых проживают саамы. Автор Джонас Перссон (jonas.persson@physics.org)
Сергей Б: Будни оленеводов. Пьянство – это огромная беда саамского народа, а спившихся саамов очень много. Часто их жизнь заканчивается трагически Подробнее http://www.lookrus.com/2013/10/budni-olenevodov/
полная версия страницы